Гарики из Атлантиды. Пожилые записки

У Фрумы — характер угрюмый,
но женский у Фрумы талант:
Абрам в обрамлении Фрумы
стал чистой воды бриллиант.

* * *

Какая это дивная затея —
стихи писать, слова перебирая,
то жарко от удачи холодея,
то холодно свой пламень озирая.

* * *

На плаху здесь возводится струна,
и рвут ее — нет звука безобразней,
азартно аплодирует страна
и плачет, расходясь от места казни.

* * *

Счастье всем, лишь выигрыши знавшим,
что же до других в житейской гуще —
сдавшимся страшней, чем проигравшим,
думать о бессоннице грядущей.

* * *

Наряды стали вдруг длиннее,
навязан бабам жуткий стиль —
международные евреи
реализуют свой текстиль.

* * *

Поступки выбирая, как дорогу,
беречь лицо храню обыкновение,
лицо мы обретаем понемногу,
теряем — за единое мгновение.

* * *

Изведавшие воздуха тюрьмы
полны необъяснимой ностальгии,
пожизненно уже другие мы,
не лучше и не хуже, но другие.

* * *

В любом из разных мест,
где мы ютимся вместе,
одни несут свой крест,
другие — носят крестик.

* * *

Устройство мироздания посредственно,
как циники твердят и старики:
все худшее случается естественно,
хорошее — творится вопреки.

* * *

Конечно, дважды два — всегда четыре,
конечно, неизменны расстояния,
но все, что мы любили в этом мире,
прекраснеет в минуты расставания.

* * *

С годами дни становятся короче,
несбывшееся вяжется узлом
и полнятся томительные ночи
пленительными снами о былом.

* * *

Я верю в честность, верю в честь,
но зорок без отдохновения:
у всякой нравственности есть
свой личный камень споткновения.

* * *

Нисколько нет особого геройства
в азарте, игровом и добросовестном,
но ценное и редкостное свойство —
умение проигрывать с достоинством.

* * *

Отменно, что пожить нам довелось.
Что коротко — единственная жалость.
Работа проедает нас насквозь,
а близкие изводят, что осталось.

* * *

Раздвоение и нужно, и возможно
в нашем деле, неизвестностью чреватом,
будь безумен в созидании, художник,
но трезвей, имея дело с результатом.

* * *

Застенчив и самонадеян,
всегда с людьми, везде один,
меж русских был я иудеем,
а меж евреев — славянин.

* * *

Нас постепенно жизни проза
любовно гладит по щекам,
и слезы раннего склероза
текут из глаз по пустякам.

* * *

Нет пока толпы на лобном месте,
нет еще трезвона с каланчи,
в дружеском застолье с нами вместе
завтрашние наши палачи.

* * *

Мы за вождями дружной гущей
готовы лезть в огонь и воду,
властям опасен лишь непьющий,
но он враждебен и народу.

* * *

Мы все учились понемногу,
сменив учебники не раз,
и неспособность к диалогу
апломбом зубы скалит в нас.

* * *

Клеймя то подлецов, то палачей,
мы нежимся, заочный суд устроив,
но счастливы — от мерзких мелочей
в характерах талантов и героев.

* * *