Гарики на все времена (Том 2)

679

Никто уже не пишет на века,

посмертной вожделея долгой славы:
язык меняет русло, как река,
и чахнут оставляемые травы.

680

Все стихи — графомания чистая,

автор горькую выбрал судьбу,
ибо муза его неказистая
вдохновенна, как Ленин в гробу.

681

Забаву не чтя как художество,

я складывал мысли и буквы
и вырастил дикое множество
роскошной развесистой клюквы.

682

Вся книга — на пороге идеала:

сюжет, герои, дивная обложка;
а в гуще мыслей — ложка бы стояла;
однако же стоять должна не ложка.

683

Бывало — вылетишь в астрал,

паришь в пространстве безвоздушном,
а там в порыве простодушном
уже коллега твой насрал.

684

Я в чаще слов люблю скитаться,

бредя без цели и дороги
на тусклый свет ассоциаций
под эхо смутных аналогий.

685

Моя поэзия проста,

но простоты душа и жаждала,
я клею общие места
с местами, личными у каждого.

686

Забавно: стих когда отточен,

пускай слегка потяжелев,
то смыслом более он точен,
чем изначальное желе.

687

Во мне игры духовной нет,

но утешаюсь я зато,
что всё же, видимо, поэт,
поскольку иначе — никто.

688

Убедился уже я не раз —

от пожизненной творческой прыти
только брызги перевранных фраз
остаются, как пена в корыте.

689

Я шлю приятельской запиской

тебе совет мой, а не лесть:
с такой писательской пипиской
не стоит к Музе в койку лезть.

690

Поскольку вырос полным неучем

и нету склонности к труду,
то мне писать по сути не о чем,
и я у вечности краду.

691

Наш мирок убог и тесен,

мы по духу и по плоти
много жиже наших песен,
текстов наших и полотен.

692

Я рою так неглубоко,

что если что-то обнаружу,
мне замечательно легко
добычу вытащить наружу.

693

В моём интимном песнопении

довольно част один рефрен:
в объятья муз, где были гении,
зачем ты лезешь, хилый хрен?

694

Чесалась и сохла рука,

но я модернистом не стал,
пускай остаётся строка
проста, как растущий кристалл.

695

Я мучаюсь — никак я не пойму,

куда меня ведут мечты и звуки;
я лиру посвятил народу моему,
народу наплевать на наши муки.

696

Не жалуясь, не хныча и не сетуя,

сбывая по дешёвке интеллект,
с бубенчиками шастаю по свету я
опознанный летающий субъект.

697

Только потому ласкаю слово,

тиская, лепя и теребя,
что не знаю лучшего иного
способа порадовать себя.

698

Заметил я, что медленное чтение,

подобное любовному касанию,
рождает непонятное почтение
к ничтожнейшему жизнеописанию.

699

Главное — не в пользе и продаже,

главное — в сохранности огня,
мысли я записываю, даже
если нету мыслей у меня.

700

Нет, зубами я голодными не клацаю,

потому что, от нужды меня храня,
Бог наладил из России эмиграцию,
чтобы слушатели были у меня.