Гарики на все времена (Том 2)

652

Я б жил, вообще ни о чем не жалея,

но жаль — от житейской возни худосочной
в душе стало меньше душевного клея
и близость с людьми стала очень непрочной.

653

Пока нас фортуна хранит,

напрасны пустые гадания,
и внешне похож на зенит
расцвет моего увядания.

654

Во мне, живущем наобум,

вульгарных мыслей соки бродят,
а в ком кипит высокий ум —
они с него и легче сходят.

655

Люблю с подругой в час вечерний

за рюмкой душу утолить:
печаль — отменный виночерпий
и знает, сколько нам налить.

656

Дожив до перелома двух эпох,

на мыслях мельтешных себя ловлю,
порывы к суете ловлю, как блох,
и сразу с омерзением давлю.

657

Читаю оду и сонет,

но чую дух души бульдожьей;
не Божьей милостью поэт,
а скудной милостыней Божьей.

658

Я вчера полистал мой дневник,

и от ужаса стало мне жарко:
там какой-то мой тухлый двойник
пишет пошлости нагло и жалко.

659

Доколе дух живой вершит пиры,

кипит игра ума и дарования;
поэзия, в которой нет игры, —
объедки и огрызки пирования.

660

Глупо думать про лень негативно

и надменно о ней отзываться:
лень умеет мечтать так активно,
что мечты начинают сбываться.

661

Пот познавательных потуг

мне жизнь не облегчил,
я недоучка всех наук,
которые учил.

662

Увы, в отличие от птиц,

не знаю, сидя за столом,
что вылупится из яиц,
насиженных моим теплом.

663

Даже вкалывай дни и ночи,

не дождусь я к себе почтения,
ибо я подвизаюсь в очень
трудном жанре легкого чтения.

664

Держу стакан, точу перо,

по веку дует ветер хлесткий;
ни зло не выбрав, ни добро,
живу на ихнем перекрестке.

665

И я хлебнул из чаши славы,

прильнув губами жадно к ней;
не знаю слаще я отравы
и нет наркотика сильней.

666

Глупо гнаться, мой пишущий друг,

за читательской влагой в глазу —
все равно нарезаемый лук
лучше нас исторгает слезу.

667

Он воплотил свой дар сполна,

со вдохновеньем и технично
вздувая волны из говна,
изготовляемого лично.

668

Душевный чувствуя порыв,

я чересчур не увлекаюсь:
к высотам духа воспарив,
я с них обедать опускаюсь.

669

Что столь же я наивен — не жалею,

лишаться обольщений нам негоже:
иллюзии, которые лелею, —
они ведь и меня лелеют тоже.

670

Жили гнусно, мелко и блудливо,

лгали и в стихе, и в жалкой прозе;
а в раю их ждали терпеливо —
райский сад нуждается в навозе.

671

Печалью, что смертельна жизни драма,

окрашена любая песня наша,
но теплится в любой из них упрямо
надежда, что минует эта чаша.

672

На собственном огне горишь дотла,

но делается путь горяч и светел,
а слава — это пепел и зола,
которые потом развеет ветер.

673

Меня любой прохожий чтобы помнил,

а правнук справедливо мной гордился,
мой бюст уже лежит в каменоломне,
а скульптор обманул и не родился.