Гарики на все времена (Том 2)

265

Я соблюдаю такт и честь

по месту, в коем нахожусь, —
то я кажусь умней, чем есть,
то я умней, чем я кажусь.

266

Рождённые кидаться на врага —

томятся, вырастая, и скучают,
потом их держат быта берега,
где чахнут эти люди и мельчают.

267

Вижу я за годом год

заново и снова,
что поживший идиот
мягче молодого.

268

О, я отнюдь не слеп и глуп:

везде, где чинно и серьёзно,
внутри меня большой тулуп
надет на душу, чтоб не мёрзла.

269

Забавные печали нас измучили,

былые сокрушая упования:
не знали мы, что при благополучии
угрюмее тоска существования.

270

Потоки знания волной

бурлят уже вдоль носоглотки,
поскольку разум бедный мой —
не безразмерные колготки.

271

При спорах тихо я журчу,

чтоб не являлась пена злая;
когда не знаю, то молчу,
или помалкиваю,зная.

272

Хотя уже ушли те времена,

и чисто на житейском небосводе,
подонков и мерзавцев имена
в душе моей болят к сырой погоде.

273

Терпя с утра зеркал соседство,

я бормочу себе под нос,
что время — сказочное средство
для выпадения волос.

274

Нет, я умнее стал навряд ли,

но безразличнее — стократ:
и руку жму я всякой падле,
и говорю, что видеть рад.

275

Увы, над этим неуклонно

трудились лучшие умы:
дерьмо сегодня благовонно
намного более, чем мы.

276

К работе азарт у меня —

от опыта жизни простого:
гулять после полного дня
приятней, чем после пустого.

277

Порой дойдёшь до обалдения

от жизни кряканья утиного,
и в сон тогда плывут видения,
и все про бегство до единого.

278

Сейчас такая знаний бездна

доступна всякому уму,
что стало спорить бесполезно
и глупо думать самому.

279

Мы сколько ни едим совместной соли,

а в общую не мелемся муку,
у всех национальные мозоли
чувствительны к чужому башмаку.

280

Изрядным будет потрясение,

когда однажды — смех и плач —
везде наступит воскресение,
и с жертвой встретится палач.

281

На всём пути моём тернистом —

давно мы с Богом собеседники;
Он весь играет светом чистым,
но как темны Его посредники!

282

Во мне, безусловном уже старожиле,

колышется страх среди белого дня:
а что, если те, кто меня сторожили,
теперь у котла ожидают меня?

283

Я в поезде — чтоб ноги подышали,

ботинки снял и с ними спал в соседстве,
а память в лабиринте полушарий
соткала грустный сон о бедном детстве.

284

Уже я к мотиву запетому

не кинусь, распахнут и счастлив —
я знаю себя, и поэтому
с людьми я не сух, но опаслив.

285

Случайная встреча на улице с другом,

досуг невеликий — на две сигареты,
но мы холоднее к житейским недугам,
когда наши души случайно согреты.

286

Мне мило всё: игра чужих культур

на шумных площадях земной округи
и дивное различие фактур
у ручек чемодана и подруги.