Гармония – моё второе имя

Симфония – это не наши домыслы. Как только Родя окажется в кругу любящих его матери и сестры, но с «царством рассудка и света» за пазухой, – душа будет упорно скорбеть и противиться этому «царству». «Успеем наговориться» – сказал Родя матери; и «вдруг» – «одно недавнее ужасное ощущение мёртвым холодом прошло по душе его»; он в очередной раз уразумел, что он «отрезан», «что не только никогда теперь не придётся ему успеть наговориться, но уже ни об чём больше, никогда и ни с кем, нельзя ему теперь говорить ».

Ни с кем – за исключением Сони.

Об этом в следующей главе, а сейчас отметим, что в сценах, подобной той, где восстанавливается пошатнувшееся «царство рассудка», проявляется высшее мастерство Достоевского, которому с удивительным правдоподобием удалось совместить в душе героя его правду и правду повествователя. Иначе говоря, правду психики и правду «математического» (одномерного) сознания. Причём это именно писательское мастерство, а не только великий дар психолога. Впечатляет именно умение выразить невыразимое, а не умение понять человека. Человека Достоевский как раз не понимает, а мистифицирует.

3. Эпистолярный жанр

Я получил от Марины письмо. Странно: если разговоры не помогают, люди начинают писать письма. А если не помогают письма, последняя надежда: роман. Только вот письма пишутся друг другу, а роман – едва ли не послание самому себе.

Интересно устроена наша душа. Собственно, желание разобраться с душой, понять ее и делает человека человеком…

Марина – мне

Сначала я вставил письмо Марины (целиком и полностью), датированное 06.11.07.

Потом убрал его. Без комментариев.

Потом без комментариев вставил опять.

Сейчас сижу и не знаю, как мне быть.

Вот это я, пожалуй, прокомментирую.

Когда я читаю письмо Марины, меня всегда охватывает одно и то же чувство: мне, чтобы не разрыдаться, хочется разодрать весь роман в клочки и пустить их по закоулочкам.

Я неизменно бываю потрясен.

Именно из-за этой невероятной силы воздействия я и хотел вставить письмо Марины в роман.

Но именно письмо Марины заставило меня осознать: что-то мешает роману становиться продолжением жизни, и наоборот.

Странно: я ведь стремился именно к их слиянию, ради этого, собственно, и роман писал.

Ах, Марина, Марина, с тобой одни проблемы…

Я – Марине

Письмо – это такой жанр, где сначала подумаешь, а потом скажешь; с другой стороны, можно подумать и в процессе письма, а можно позволить себе даже такую роскошь: не задумываться. Это ведь не роман.

В общем, это жанр, который можно назвать «поиски ответов». Размышления. Разборки с собой, в которые ты посвящаешь только одного человека.

Мой любимый, родной человек, моя славная, нежная девочка!

Все, что ты сказала мне в своем письме, как всегда, тонко, тактично. Какое пронзительное, душевное и умное письмо!

В нем сказаны вещи, которые мы рано или поздно сказали бы друг другу, но о которых я пока избегал говорить. Считал, что не пришло время.

Я по-прежнему считаю, что оно не пришло, но молчать сейчас хуже, чем говорить.

Вот какая сложилась ситуация. Я всегда буду виноват – и перед тобой, и перед женой, и перед детьми, и перед своими родителями, и перед твоими, и перед собой, и перед общественным мнением, и перед кем угодно. Список можно легко продолжить.

Дело не в какой-то моей особой, небывалой чуткости и совестливости, а в том, что я объективно оказываюсь слабым звеном. Когда ты делаешь мне мягкий, но убийственный упрек в том, что я предаю любовь, ты совершенно права. Потому что сейчас – ты слабое звено. Ты вынуждена защищаться, бороться и приводить убийственные аргументы. Если смотреть как-то уж совсем со стороны и оценивать ситуацию по формальным признакам, что ли, то есть оценивать, в основном, ситуацию, а не людей, в нее попавших, то получается что-то вроде предательства. Выбрал семью (прикрываясь чувством долга) – отказался от любви. Банальная история.

Жена, как только она окажется слабым звеном, не задумываясь изо всей силы сделает мне не менее убийственный упрек в предательстве – и будет права не менее твоего. Как только я, положив на тебя жизнь, постарела, заболела, стала не нужна – ушел к молодой. Эгоистически выбрал любовь (прикрываясь высокими словами о высоких чувствах) – бросил семью. Банальная история.

Сын может сделать мне убийственный упрек в предательстве – и далее по списку. Сила слабых звеньев в том, что у них всегда есть наготове пилюлька с ядом для тех своих ближних, которые потенциально могут превратиться в очередное слабое звено. Так устроен человек. Это нормально. Не собираюсь давить на психику и оперировать сентиментальными аргументами (все время старался уберегать тебя от этого), однако реальность следует представлять себе правильно.

Я объективно не могу не чувствовать себя виноватым. Вот почему я не собираюсь оправдываться (это бессмысленно), я пытаюсь объяснить. Если угодно, это мой способ защиты – способ защиты слабого звена.