Гармония – моё второе имя

Когда я говорил тебе, что не испытываю чувства вины, то имел в виду конкретную ситуацию (ту, что сложилась у меня дома, когда тебя забрали из больницы), а не нашу ситуацию в принципе. По поводу нашей ситуации я как раз испытываю просто прибивающее меня чувство вины. Но если я стану извиняться перед тобой за это, то испытываю чувство вины за какой-то ложный жест: это не тот случай, когда «извинения были смиренно предложены провинившейся стороной и были благосклонно приняты стороной пострадавшей». Извинения превращаются в пустую болтовню.

Поэтому к черту расшаркивания (к черту подробности, как любит кто-то говорить), далее только по существу.

Знаешь в чем моя главная слабость (которая при определенных обстоятельствах может превратиться в силу)?

В том, что я не умею предавать. Когда я узнал, что у нас появится ребенок, я понял: я не в силах отказаться ни от тебя, которая становилась моей семьей, ни от моей семьи, которая никуда не исчезала. Дай бог здоровья всем моим близким. Я знал, что выбираю путь, который мужчины практически не выбирают. Разве что единицы. Я знал, что выбрал тупик – так ведь у меня и выбор был только из тупиков. Мне жутко было представить, сколько всего не совместимого с жизнью и здоровьем ожидает меня впереди.

Дальше стали происходить вещи или процессы, которые сложно было спрогнозировать. Что-то в душе моей стало скукоживаться и усыхать. Я странным образом перестал испытывать чувства. Любые. Чувства, эмоции стали как-то отмирать. Я даже бояться устал – за тебя, за себя, за всех. Стало утрачиваться чувство самосохранения. Держался исключительно на чувстве ответственности и долга. На морально-волевых. Так надо – и точка. Здесь нечего рассуждать. Будь что будет.

Когда ситуация поменялась – и не ты, и не я тому виной – я не испытал чувства облегчения. Скорее, испытал опять что-то непредвиденное: я сдулся и опустошился еще больше. Светлых перспектив не появилось; появился некий новый сюжет.

Я не сразу понял, что пустота и есть мироощущение слабого звена (которое продолжает считать себя порядочным). Сегодняшний мой выбор не между любовью и семьей, как тебе кажется; нет, Маринка. Я как любил тебя, Мой Заяц, так и люблю. Я ни разу не произнес слов, не оплаченных чувством. Вот почему я начал письмо с такого обращения к тебе: мне легко говорить эти слова, потому что это правда. Но сейчас главное перестает быть главным; сейчас надо думать о другом.

Мой выбор – между жизнеспособным и гибельным вариантом. Понимаю, большой соблазн сказать мне, что я «разумом придавил чувство и отказался от любви». Выбрал семью – предал любовь. Да ни от чего я не отказывался; наступил тот предел, когда обострилось чувство ответственности, требующее принимать решение с помощью разума. Решение дается мне настолько тяжело, что просто бессмысленно говорить о том, что оно правильно. Боюсь, оно единственно возможно. Ты меня знаешь. Я не из тех, кто выбирает заведомо гибельные варианты. Это проявление той слабости, маскирующейся под святой романтизм, которую я терпеть не могу.

Остается вариант жизнеспособный.

Надеюсь, ты понимаешь разницу между душераздирающей попыткой выяснить, кто и насколько виноват и трудным признанием «так сложилась судьба». У меня не хватит ни физических, ни психологических, ни, в конце концов, материальных ресурсов (что только усугубит дефицит физическо-психологической поддержки) жить на две семьи в режиме слабого звена – вечно и перед всеми виноватого. Я, конечно, маргинал, но не настолько же. А объективно это будет только так и никак иначе. Как любит повторять кто-то, не питайте иллюзий.

А сделать тебя слабым звеном («вечной любовницей») со всеми вытекающими отсюда последствиями… Честнее и гуманнее (пардон за пафос) отказаться от тебя, Мое Солнце. Хотя я вовсе не собираюсь отказываться от тебя; я вынужден отказаться от иллюзии жить с тобой.

Выбрать любовь… А ведь я ее выбрал, Заяц. Я предчувствовал, что выбираю долю слабого звена, и все же пошел этой дорогой – тупиком, ведущим к счастью. И было бы ложью сказать, что я жалею об этом.

Во всяком случае, я так себе это представляю.

Надеюсь, сказанное выше дает мне человеческое право произнести следующее. Точнее, не «сказанное выше», а наши отношения. Мне кажется, наши отношения – гарантия честности, гарантия чистоты наших будущих отношений.

Ты говоришь, что не сможешь жить без меня. Я тебе, конечно, верю. У меня нет причин и оснований хоть капельку сомневаться в твоих словах. В сию минуту ты права. Но думаю, ты ошибаешься. К сожалению (к счастью?), у человека достаточно сил, чтобы пережить то, что, кажется, пережить невозможно. Ты выживешь без меня. Я буду выживать без тебя. Я верю, что ты, моя девочка, гораздо сильнее, чем кажешься себе сегодня. Я просто убежден в этом.

Я не собирался предлагать тебе «не разводиться с мужем или что-то в том роде». Но в ситуации выживания на ситуацию развода можно посмотреть и по-другому. Никто тебя не осудит. Я в том числе. Ты говоришь: «не трать усилий», то есть не уговаривай принимать какие-то банальные решения.