Гармоника

Сержант Венсан Бертран опять находился в своей стихии. Он был при оружии, у него есть подчиненные и он точно знал, что нужно делать.

Засаду устроили за мостом. Русский сам указывал где кому быть и куда стрелять, на какую глубину должна быть отрыта «ячейка», часто требовал повторения команды:

— Иван, — это к «переводчику», — скажи этому, ёлки-палки его мать, — пусть повторит что ему сказали, задаётся мне он нифига не понял.

Пока растеряно-перепуганный француз пытался сообразить что от него хотят и за одно вспомнить, что же ему приказали, русский ругался:

— Ити ж их мать! Как обучали этих вояк, — сердился Щепицин, — ни в… матери не знают, ничего не умеют, смотрят предано коровьими глазами и ресницами хлопают.

Так же он все время говорил о плохой маскировке, о неудобной французской форме и о специфике обучения солдат, при этом часто ссылался на наставления какой то матери, именно так переводил слова русского Ив Давыд.

— Ив, чем снова недоволен этот русский? — вопрошал сержант Бертран.

— Он говорит, что их, русских, учили героически убивать врага оставаясь при этом невредимым, а у нас учат геройски погибнуть. Он утверждает, что если бы он так воевал, то их «товарищ командир» уже бы сам его расстрелял из «революционного Маузера» на первой попавшейся осине, без веревки и мыла.

— И многих он так… расстрелял? — как бы безразлично, но внутри здорово испугавшись, спросил сержант Венсан Бертран.

— В начале обучения — почитай всех сержантов, некоторых даже по два раза, но ни в кого не попал, — с улыбкой отвечал Щепицин.

— Он такой плохой стрелок? — не успокоился француз.

— Отчего же, стрелок он как раз то и отменный, потому ни в кого и не попал, а только после таких «расстрелов» соображаешь лучше, свист пуль не так страшен и смерти не так сильно боишься.

Колонна бошей состояла из пяти машин, одной легковой, два броневика и два танцованных грузовика с прицепами на каждом из которых было по три лодки. Бой был скоротечным. Такого результата никто из французов не ожидал. После подрыва мин, которые русские называли «фугас» все дружно начали стрелять. Когда боши залегли и попытались отстреливаться, ожил пулемет с другой стороны дороги, потом бросили несколько гранат и ву а ля, бой закончен. Потом французы и русские, по команде «зачистка» добили раненых, раздели трупы, собрали трофеи, осмотрели транспорт, легковой был Stoewer R180, броневики русские называли «Ханомаг», в трех тонных грузовика Opel Blitz находилось снаряжение пантонного подразделения, а на прицепах были саперные штурмовые лодки-боты, по три на каждом. Бой хоть и был победным и скоротечным, но потери среди французов были. 2 убитых и 5 раненых. Среди раненых оказался и Ив Давыд. Потери были бы больше, Венсан сам видел как немецкий офицер почти в упор из пистолета стрелял в русского, раз шесть стрелял, пока патроны не закончились, того только откинуло, кираса сдержала удар, он остался жив и даже выстрелил с револьвера в очень удивленное лицо боша. Сержант Бертран и другие французы хотели оказать смелому русскому помощь, но тот сам встал:

— Сука! Такую разгрузку испортил, твою ж мать! — ругался он просовывая пальцы рук в пулевые, достаточно кучные отверстия.

Русскую дырявую «разгрузка» и кирасу, на которой были вмятины от пуль осматривали и потрогали все желающие. Кивали головой, завидовали русским и ругали французское правительство за отсутствие такой нужной вещи в их армии.

Ив хоть и был ранен, но переводить мог:

— Сержант Бертран, поздравляю Вас с блистательной победой! И еще, мы можем забрать ваших раненых с собой на время до излечения, если Вы не против и они пожелают, — предложил Щепицин, — чтобы они не замедляли вашего движения. Вам же надлежит все время двигаться на юго-восток. В машинах были найдены продукты, забирайте их, они вам очень пригодятся.

Мы эвакуировали двоих раненых французов рядового 2 класса Виктора Буржуа и рядовой 2 класса Ивана Давыдина, которые самостоятельно передвигаться не могли. Из оставшихся троих — двое были ранены легко, третий был очень серьезно ранен в грудь, но эвакуироваться отказался, все равно не жилец.

Александр Николаевич, деревня Андрейки. Нужен доктор. В первую очередь хирург и его быстро можно отыскать только в Варшавском гетто куда и был, со всеми предосторожностями, отправлен Ариэль Финк и уже вечером передо мной стоял неопределенного возраста маленький, худой, грязный, в сильно поношенной одежде человек, от которого дурно пахло давно не мытым телом. Изъяснялся он на приличном русском языке, если не обращать внимание на национальные особенности оборота речи, звали его Веня, и ради миски похлебки он уже был готов на все, к тому же он уверял, что знает еще несколько хороших врачей, но у него еще есть жена Роза, без которой жить он не может.