Гарнизон

- Я требую подтверждения, - неожиданно вымолвил Тамас. - Представленный документ не кажется убедительным.

- Неповиновение? - глухо спросил мужик в штурмовом панцире. Голос, исходящий из-под шлема, похоже, был дополнительно искажен скремблером, поэтому звучал совсем замогильно.

- Предосторожность, - с ледяным спокойствием ответил Хаукон Тамас. - Мне не нравится все, что происходит последние двое суток. Губернатору нет нужды устраивать сложные комбинации, чтобы проинспектировать старый опечатанный склад. Поэтому я прозреваю здесь измену и заговор. Подтвердите свои полномочия.

- Я пущу в расход весь ваш убогий Волт, - без компромиссов и промедления пообещал "панцирь".

- Слуге Империума не пристало бояться смерти. При этом вокс-оператор сидит на ключе и открытой связи, он готов позвать на помощь в любой момент, - сообщил Тамас. - Даже если вы и сумеете заглушить передачу, придется перебить весь гарнизон. Из замечательных автоганов "Impera-Gladio", которые, насколько я помню, не состоят на вооружении самообороны и полиции. И оставят в телах много характерных пуль. Этого вам уже не скрыть. Так что - я жду подтверждения.

Тяжелая пауза повисла над переговаривающимися сторонами. Внешне не произошло ничего, но Хаукону показалось, что стволы прибывших как-то разом чуть приподнялись. Почти незаметно. А комиссар Тамас положил руки на пояс, коснувшись кобур с пистолетными рукоятками, на которых были точно такие же клейма-печати, как и на оружии прибывших. И хотя со стороны ситуация казалась немного забавной - один невысокий человек против целого отряда головорезов - лицо Хаукона было совершенно безмятежным, а в позах противостоящих бойцов появилась тень нервной настороженности. И каким-то шестым чувством Холанн понял, что "гости", несмотря на численное превосходство, тяжелое оружие и явную привычку к убийству - не боятся комиссара, но воспринимают его как смертельно опасного противника.

Человек в панцире медленно поднял вверх левую руку, ладонью вперед, словно призывая к миру, и стволы винтовок синхронно опустились. Неспешно, словно к рукам у него были привязаны грузила, человек снял шлем. Холанн не узнал его, хотя определенно где-то видел эти жесткие, рубленые черты лица, обширные залысины и большие темные глаза, холодные, как кусок льда в океане Ахерона. А Тамас неожиданно отступил на шаг, склонился в сдержанном поклоне и сложил руки на груди.

- Я не препятствую, - четко и довольно быстро сказал комиссар.

- Принимается, - сказал главарь прибывшей команды, и теперь Уве узнал его. Точнее узнал голос - губернатор Теркильсен оказался не очень похож на свои официальные пикты, но его голос много раз слышал каждый обитатель Танбранда.

Ворота вскрыли быстро, промышленным электрорезаком, который запитали напрямую от ближайшего геликоптера. В процессе сего действа Тамас не сдвинулся с места, лишь проговорил что-то в воротник комбинезона. Сквозь стон и визг разрезаемого металла Холанн расслышал только что-то про боевую готовность, "не приближаться..." и "по казармам". Надо полагать, комиссар приказал личному составу Волта сидеть по углам, не приближаться к ангару и быть наготове. Серебряные печати не снимали. резали прямо через них. Светлый металл разбрызгивался мелкими каплями, Уве чуть вздрагивал при виде такого святотатства.

Наконец старые заржавленные петли заскрипели, и впервые за десятилетия солнечный свет проник внутрь "восемнадцатого".

Сначала ничего не произошло. Уве стоял чуть в стороне - сам незаметно для себя, шаг за шагом сместился, подальше от губернатора и комиссара. Поэтому Холанн поначалу не увидел, что укрылось внутри старого склада. Зато увидел, как единым движением, словно волна под напором урагана, качнулся назад строй бойцов с черных геликоптеров. Тамас остался на месте, но страшно побледнел, разом, будто у него откачали всю кровь. Комиссар пригнулся и присел на полусогнутых ногах, вытянув вперед руки со скрюченными пальцами. Жест получился таким, словно Хаукон не мог понять - то ли надо вступать в бой, то ли закрыться от неодолимой силы.