Гарнизон

— Экономишь снасть? — неприветливо поинтересовался Тамас, который заметил и оценил работу четвертого санитара. — У тебя целый склад этих иголок и прочих ножиков.

— Экономлю, — Александров и не подумал оправдываться. — Запас есть, но он в заводской упаковке, стерилен и герметично запаян. Пусть так пока и лежит, вскрыть никогда не поздно.

— А если вдруг чего—нибудь?.. — неопределенно предположил комиссар.

— Вот сразу видно командирскую косточку, — вздохнул медик. — Раненые куда—то исчезают, а потом возвращаются, сами собой, исцеленные и вновь готовые нести смерть врагам Его и всего людского рода. А как это происходит — никому неинтересно. Тебе прочитать лекцион о кругообороте инструментария в "cura militum"?

— Нет, обойдусь, — сказал Тамас, обдумав предложение. — Мы за другим. Как обстановка? Как наш ... хворый?

— Сидит в герметичном боксе, — пожал плечами медик и махнул в сторону двери с черепом. — Точнее лежит, ему все—таки малость поплохело, температура поднялась. Однако состав крови такой, что он должен уже быть при смерти, но ничего подобного не наблюдаю. Скорее бы геликоптер из Города... Еще я отловил второго больного, со схожими симптомами, но, похоже, на более ранней стадии. Точнее, он сам пришел, четверть часа назад.

— Да, ты у личного состава в авторитете, — констатировал Тамас, как само собой разумеющееся. — И как с этим ... новичком?

— Посадил во второй бокс, обвешал самописными датчиками. Теми, что работают. Сейчас с последней партией анализов для гарнизона закончим — буду делать ему биопсию печени. Есть и третий карантинный, но его я запер уже на всякий случай, там чистейший случай ОРЖ. Прооперировал, полежит пару дней.

— А, понятно, — хмыкнул Тамас. — А с первым? Может ему тоже ... биопсию?

— Знаешь... — медик помолчал. — Не хочу я его трогать. На него обезболивающее не действует, а наркоз я что—то не очень хочу давать. Сдадим городским, и пусть там решают, берут пробы и прочее.

— Боишься? — уточнил комиссар, без подначки, просто уточняя факт.

— Да. Во—первых, за него. Во—вторых, за всех нас. У меня все—таки очень бедный набор инвентаря. Бедный и старый. А пациент, ... он какой—то неправильный. Совсем неправильный. Не болеют так люди. Пусть его изучает городской мортус со всеми его финтифлюшками. А то у меня даже перспицилум, сиречь электроскоп почти не работает.

Тут Холанн решил, что пора и ему вступить в разговор. Комендант ощутил некоторую несообразность и неудобство от того, что его, ревизора из самого Танбранда, таскают по Волту, как дохлую крысу на веревочке.

— Позвольте полюбопытствовать... — начал он и осекся. Оба военных разом повернулись к коменданту и уставились на него с таким видом, словно заговорил тот самый "электроскоп", что бы это не было. Уве внезапно ощутил себя очень маленьким. Медик и так смотрел на него сверху вниз, а Тамас, хоть и был почти одного роста с комендантом, но казался гораздо выше. Наверное, из—за невидимого, но вполне ощутимого чувства собственного достоинства и превосходства.

— А что такое ОРЖ? — выговорил через силу, почти пискнул Холанн.

Александров почесал бороду и пояснил:

— Это значит "острое расширение желудка".

— Жаргон такой? — растерялся Уве, который только приготовился записывать.

— Ну зачем же, — усмехнулся Александров. — Вполне себе диагноз. Желудок расширился, болит, грозит порваться. Но вообще это обычно расшифровывают как "Очень резво жрал". По основной причине возникновения.

Что—то странно заквакало над самым ухом, Холанн вздрогнул и нервически оглянулся. Оказалось, это подал голос вокс, скрытый под комбинезоном комиссара. Только сейчас Уве заметил черную горошину, скрытую в ухе Тамаса, от которой к воротнику тянулся тонкий черный провод. Получается, комиссар все время был на связи ... а с кем на связи? Додумать мысль комендант не успел. Хаукон скривился, словно глотнул витаминного коктейля из обязательного "зимнего" набора. И очень мрачно сообщил:

— Вокс—оператор звякнул. К нам летят гости. Не запрашенцы, а уведомленцы.

— Слава Ему, — с облегчением выдохнул Александров так, что поток воздуха шевельнул волосы на голове Холанна. — Наконец—то. Сейчас подготовлю хворого к транспортировке.

— Уведомленцы, — с тем же выражением повторил Тамас, и медик неожиданно погрустнел, затем пояснил для Холанна:

— Прибывает тот, кто не запрашивает разрешение на посадку, а уведомляет, что намерен приземлиться, в силу имеющихся полномочий. Это никак не мортусы.

— Ваш сервитор слишком заметный, — во вздохом сказал Тамас коменданту. — Довольно распространенный когда—то образец штабного вспомогателя. Я их давно не встречал, таких уже не делают. Замаскирован под носильщика, но разъемы и оптика слишком характерные.

— А зачем он такой, и при чем мой носильщик? — спросил Холанн. За последние пару дней он уже столько раз окунался в необычные, удивительные события и переживания, что очередная шокирующая новость уже не удивляла и не шокировала. Скорее просто принималась к сведению.