Гарнизон рассеченной скалы

— Никак нет сэр. Не то, что бы я сожалел, но мне даже не предложили…

Сольвейг, откинув условности, бросилась к сыну и заключила в свои объятия.

— Как же ты меня напугал… — проронив слезу, призналась она. — Ну, рассказывай, что с тобой приключилось?

— Все хорошо, матушка. Не смотри на эту одежду, просто у братьев другой не нашлось. Я ведь был не один. Нас кормили и не давали в обиду. Брат Амадей, хоть и сволочь, но очень порядочная…

— Ты думаешь, что я дура? — она взглянула в его глаза. — Твой отец примчался сюда с маленькой армией, едва вывалился из своей капсулы. Благо, Ольгерд вернулся вовремя и сумел его убедить. Ну, ты расскажешь мне правду?

Арон взглянул на Ольгерда, но тот возражений не имел. Потом он нашел взглядом отца, стоявшего чуть поодаль, и спросил:

— Скажи, что ты видишь в своих снах?

— Я вижу больше, чем когда бодрствую, — пространно ответил он. — Ты был на той стороне?

— Совсем не долго. Но рассказать особо нечего. Скажу только, что стал другим. Я здорово изменился.

— Как это было? Почему «Эсхил» ничего не сказал?

— Был ранен в бою, — скупо ответил он. — А память солдатам стер, чтобы тебя не тревожить.

— Материнское сердце не обманешь… Я помню зачем ты здесь, но не смогу смириться с потерей. Наверное, я сойду с ума, когда тебя не станет. Может быть проведешь остаток времени с нами, с семьей? Бери своих друзей, если хочешь, место всем найдется. Поедем домой?

— Вы не сказали? — удивился Арон.

— Нет, — Ольгерд смущенно почесал шею. — Тогда пришлось бы рассказать и все остальное. Скажи сам, так даже лучше.

— О чем речь? — встревожилась Сольвейг. — Было что-то еще?

— Было, но это уже не важно, — Арон вздохнул, стараясь унять волнение. — В общем, Люций умеет оживлять трупы…

— Трупы?!

— Приятного было мало, но я теперь не умру. По крайней мере своей смертью, — закончил Арон.

— Это… правда?

— Самая, что ни на есть, сударыня, — подтвердил Ольгерд. — Люций сам прошел эту процедуру и прожил больше двух сотен лет. Я понимаю ваши сомнения, но взгляните на шрамы.

Сольвейг, стараясь не поранить сына когтями, ощупала его спину. Но, к своему величайшему изумлению, ничего кроме гладкой кожи она не нашла.

— Ты знал? — спросила она супруга.

— Догадывался, — ответил Арон отец. — Я ведь очнулся прежде, чем видение кончилось, и сразу сюда.

Хансон прокашлялся, привлекая к себе внимание.

— Объясните, что происходит!? Вы так тихо говорите, что мне отсюда ни черта не слышно.

— Арон теперь не умрет, — громко сказал Ольгерд. — Братья милосердия исцелили его недуг.

— Во дела… — удивился Хансон. — Ну так… это же в корне меняет дело! Может, раз пришла такая радость, решим уже вопрос с эльфийским гарнизоном, а, ваше высочество?

— А что с ним не так? — напрягся Арон, зная взрывной нрав матери. — Что ты сделала?!

— Ну, наказала одну, — в глазах Сольвейг мелькнул недобрый огонек. — Так по делам и расплата.

Взгляд кузнеца стал холодным. Он отстранился от матери, убрав от себя ее руки, и медленно отступил назад. Потом посмотрел на принца.

— Лина… — Рорик виновато опустил глаза. — Она в храме.

— Я же вас просил! — Арон сорвался на крик.

— Прости, — Ольгерд не знал, что сказать. — Я не успел вовремя.

Арон попятился. Позади него полыхнуло яркое пламя. Оплавив бетон, острые языки описали дугу, и за спиной кузнеца воссияли большие огненные крылья… Ударив о воздух, он стремительно взвился в высь.

— Какого черта!? — только и успел проронить Хансон.

Переглянувшись с мужем, обомлевшая Сольвейг тоже расправила крылья, и взмыла в небо. Однако, отец Арона даже не тронулся с места. Сейчас мать и сын должны были разобраться сами.

Раскрывать свои новые тайны Арон совсем не хотел. Он лишь на миг потерял контроль и все случилось спонтанно. В считаные секунды, он оказался над храмом и камнем упал на площадь. Он еще не забыл, как летать, а новые крылья слушались своего хозяина беспрекословно. Погасив скорость у самой земли, Арон опустился на длинный помост и ступил на каменную брусчатку. Лина висела на дыбе, в том самом месте, где остроухие девки когда-то издевались над ним. Казалось, что было это совсем недавно. Арон поморщился. Локти эльфийки привязали к толстому шесту, продетому за ее спиной, и подвесили на столбе в таком положении. На шее ее виднелся след от ладони и запекшиеся порезы от когтей. Арон живо представил как все было. Губы Лины потрескались на ветру, кожа обгорела на солнце.

— Да жива она… — приземлившись следом сказала Сольвейг. — Я очень хотела отыграться на ней, но решила оставить решение за тобой. Твой седовласый друг умеет убеждать.

— Исцели ее! — потребовал Арон.

— И не подумаю! — встала в позу крылатая дева. — Если так хочешь — тащи в лазарет.