Гароэ

– Честно говоря, ты меня всегда поражаешь… – признался его собеседник. – А что будет дальше?

Старик взглянул на него с улыбкой.

– Если ты этого не знаешь, кому это может быть ведомо? – спросил он. – Ты же теперь новый губернатор острова.

– Меня никто не назначал.

– Любопытно! – В тоне собеседника все явственнее звучала насмешка. – Вы, «цивилизованные», любите разводить церемонии: вам непременно подавай подписанную бумагу, которая бы засвидетельствовала, что вы поступили правильно. Разве голоса совести недостаточно?

– В настоящий момент он молчит, не отвечает даже на самые простые вопросы.

* * *

– Значит, вот так ты себя чувствовал?

– Я себя никак не чувствовал. У тебя никогда не было ощущения, что вот ты свидетель событий, ты принимаешь в них участие, но в действительности это не ты, а кто-то другой? – Антекерец не дождался ответа: собеседник был занят тем, что подбирал кусочком хлеба последние капли соуса замечательного кушанья, проглоченного им в мгновение ока. – Это как если бы в одном теле пребывали два совершенно разных человека, и неожиданно один из них решил остаться в стороне от происходящего: пусть, мол, другой тащит на себе груз вины, – а тот, другой, сбился с пути.

– Но, по-моему, ты владел ситуацией… – заметил монсеньор Касорла.

– Наоборот, ситуация владела мной, а это, дорогой друг, не одно и то же. Я сидел там в окружении спящих, которые храпели и при этом пускали газы из кишечника, и спрашивал себя, куда черти унесли капитана и что будет утром, когда первый луч солнца осветит эту дикую сцену. Еще немного цыпленка?

– Пожалуйста!

– Да сохранит Господь тебе аппетит!

– На свете не так уж много Файн. Продолжай!

– Глядя на то, как ты лопаешь?

– Насколько мне известно, я еще не засунул в ухо ножку цыпленка. Или ты думаешь, что я неспособен есть и слушать одновременно?

– Ладно! На чем я остановился? – Генерал отодвинул от себя тарелку, словно со своей стороны не чувствовал себя способным одновременно есть и говорить. – Ах, да! Я надеялся, что старик, умудренный жизненным опытом, каким-то образом поможет мне справиться со свалившимися на меня проблемами, однако вопреки всякой логике не он, а простоватый Амансио вывел меня из тупика неожиданным вопросом. «Какие деревья вы предпочитаете, мой лейтенант? – ни с того ни с сего поинтересовался он. – Здесь есть сосны, липы, можжевельник, груши, яблони и всякие другие… черт их знает, что за деревья». – Хозяин дома, раскрыв ладонь, протянул руку в сторону сотрапезника, словно желая этим подчеркнуть, что в жизни не слышал ничего более нелепого. – Представляешь? – добавил он. – В самый напряженный момент является эдакая голова садовая и спрашивает человека, который в древесине ни бум-бум, из каких деревьев он собирается строить корабль, тогда как тот понятия не имеет, как это делается.

– И что же ты ему ответил?

– Тех, что лучше держатся на плаву…

– Звучит логично!

– Логично? – возмутился тот. – Это прозвучало так смешно, что Бруно Сёднигусто захохотал, начал хлопать себя по бокам, беспрестанно повторяя: «Тех, что лучше держатся на плаву… держатся на плаву! Хорошо сказано, мой лейтенант». А этот черт Сёднигусто смеялся так заразительно, что тут и галисиец, а за ним я и даже старик Тенаро, которому, казалось, было не понять причины подобного веселья, мы все залились смехом, будто и впрямь сошли с ума. Да прибавь сюда такое необъяснимое явление: поминутно кто-нибудь из спящих со звуком, напоминавшим раскат грома, пускал кишечные газы.

– Немного уважения, я же ем… – запротестовал прелат.

– Будто это имеет для тебя какое-то значение! – Хозяин дома замолчал, с видимым удовольствием припоминая события той далекой ночи, а затем поцокал языком, будто недоумевая, как могло так случиться, что он оказался главным героем столь абсурдной сцены. И под конец, сдерживая смех, добавил: – Когда мы готовили бурдюки с водой, Гарса меня предупредила, что, если мы воспользуемся тем самым «молоком из табаибы», которым обычно усыпляют рыбу, тот, кто попьет, немедленно заснет, однако ненадолго. Тем не менее, если добавить к нему – как, по ее уверениям, советовала ее бабка – смесь сока некоторых кактусов, растущих на скалах, сон наступит намного позже, зато будет более глубоким. Единственная проблема – мышцы при этом расслабляются до такой степени, что спящие не могут себя контролировать и, бывает, даже ходят под себя.

– Ради бога! Ты лишаешь меня аппетита.

– Неудивительно, ведь ты взял уже вторую добавку.

– И что было потом?

– Потом появилась Гарса и попыталась выяснить, что на нас нашло, а когда Бруно пересказал ей мои слова о деревьях, которые лучше держатся на плаву, она заметила, словно речь шла о чем-то широко известном: «Лучше всего плавают те, что в море».

– «Те, что в море»? – в крайнем изумлении переспросил монсеньор Касорла. – Что она хотела этим сказать? На этом злополучном острове все, что ли, сумасшедшие? В море же нет деревьев.

– Есть… – вмешалась старая кухарка; она как раз в этот момент вошла в столовую с блюдом фруктов и успела услышать последнюю фразу. – И обычно здоровущие.