Гарольд Храбрый

Таким образом, Гарольду и Вильгельму было за что уважать друг друга, их отношения становились всё более доверительными и тёплыми. Тут случилось событие, имевшее роковые последствия. Вассал герцога граф Бретонский, словно подстёгнутый присутствием сакса[14], нарушил присягу и, ища повод для столкновения, предъявил претензии на герцогскую диадему Нормандии, Вильгельм пошёл на него войной. Он предложил Гарольду отправиться вместе с ним, и тому ничего не оставалось, как принять это предложение. Герцог доверил ему одну из своих лучших дружин, в силу чего Гарольд неожиданно для самого себя оказался в роли вассала.

* * *

Эта война не была увеселительной прогулкой, бретонцы сопротивлялись со свойственным кельтам упорством. С большим трудом норманнам удалось прижать их войско к столице графства, тут и произошла решающая битва. В начале сражения всё складывалось для норманнов как нельзя лучше — их лучники изрядно потрепали противника, после чего конница смяла передовой полк бретонцев, а пешие дружины начали теснить их к стенам города. Но тут норманнская коса нашла на кельтский камень — бретонцы упёрлись и не отступали ни на шаг.

Разъярённый Вильгельм оставил Гарольда в резерве, а сам ринулся в гущу сражавшихся. Сакс с тревогой наблюдал за ним — высокая фигура норманна появлялась то в одном, то в другом месте и вдруг её не стало видно. Гарольд похолодел.

   — За мной, саксы! Вперёд, норманны! Надо помочь герцогу! — вскричал он и бросился на подмогу. Удар его свежей дружины ошеломил бретонцев, они попытались дать отпор, но отважный сакс крушил врагов направо и налево. Рядом с ним ожесточённо бились Рагнар, Сигевульф, Вальтов. Собранная в плотную массу, объединённая дружина сакса медленно, но неуклонно начала теснить бретонское войско. В конце концов Гарольд и его хускерлы прорвали ряды противника и начали расширять брешь, в которую рекой потекли норманны. Это и решило исход битвы.

   — Спасибо, Гарольд! — с чувством произнёс герцог, обнимая соратника. — Если бы не ты, мне пришлось бы худо.

   — Не преувеличивай, Вильгельм, — улыбнулся тот.

   — Не знаю, не знаю... — отёр потное лицо норманн и, пристально взглянув в глаза саксу, добавил: — Теперь я твой должник.

   — Пустое, — махнул рукой Гарольд.

Вокруг них стоял многоголосый гул.

   — Да здравствует наш славный герцог! — ревели норманны. — Да здравствует бесстрашный сакс!

   — Видишь, как приветствуют тебя мои люди? — усмехнулся Вильгельм, обнимая Гарольда за плечи. — Они умеют ценить храбрость.

* * *

Вернувшись из похода, герцог шумно отпраздновал победу. На этот раз его вассалы смотрели на Гарольда совсем другими глазами, со всех сторон неслись заздравные тосты, восхвалявшие его воинскую доблесть. Гарольд был спокоен и сдержан, Вильгельм же заметно хмурился, ледок появился в его глазах.

   — Ты стал очень популярен, — натянуто улыбнулся он.

   — Я рад, что смог отплатить тебе за помощь, — с чувством произнёс сакс. — Ведь это ты вызволил меня из позорного плена.

   — Значит, теперь мы в расчёте, — задумчиво констатировал герцог.

   — Это так, — кивнул Гарольд.

   — И стали друзьями. — Вильгельм пристально взглянул на собеседника.

   — Это радует меня больше всего, — улыбнулся тот. — Дружба с тобой — это большая честь.

   — А если б мы были врагами? — внезапно спросил герцог.

   — И это была бы честь. Ничтожный враг вызывает жалость, победа над ним не радует... А вот достойный противник заставляет проявлять всё лучшее, на что ты способен.

   — Ты прав, — согласился Вильгельм. — И всё же хорошо, что мы стали друзьями... а не врагами. Вдвоём мы сможем сделать многое!

   — Что ты имеешь в виду, мой любезный друг?

   — Мы можем объединить Англию и Нормандию! — с жаром произнёс герцог.

   — Можем, — без особого энтузиазма согласился Гарольд. — А что потом?

   — Потом? — переспросил Вильгельм, удивлённо взглянув на собеседника. — Потом завоюем Францию!

   — А дальше?

   — Весь мир!!

   — Положим, мы его завоевали, — вздохнул Гарольд. — И что с того?

   — Я тебя не понимаю, — нахмурился герцог. — То ли ты лукавишь... То ли не договариваешь.

   — Ни то, ни другое.

   — Ты что, не честолюбив?

   — Честолюбив... Но в меру.

   — А как же слава Александра?! Цезаря?! — воскликнул норманн. — Разве тебе не хочется познать подобное?

   — Александр сошёл с ума, — пожал плечами Гарольд. — Цезаря убили соратники... Ты желаешь себе такой судьбы?

Вильгельм ничего не ответил...

* * *

На следующий день он уединился в своём покое, призвав туда лорда Фитц-Осберна и духовного наставника аббата Ланфранка.

   — Что скажете о нашем госте, любезные? — спросил Вильгельм.

   — Гарольд опасен, монсеньор, — быстро ответил лорд-сенешаль.

   — Очень опасен, — поддержал его аббат.

   — Чем опасен? — сделал непонимающие глаза герцог. — Мы с ним друзья. Он честен и открыт.

   — Он молод, — заговорил аббат. — А Эдуард дряхл... Как вы полагаете, сын мой, кого после кончины короля выберут англичане? Вы ведь видели Гарольда в деле. Его нельзя не любить.

   — Согласен, — нахмурился герцог.