Гарольд Храбрый

Престиж рода пошатнулся, чем не преминули воспользоваться враги. Они повели атаку на короля. Старый граф находился в глубоком унынии и временно устранился от государственных дел. И это дало свои плоды, Эдуард стал охладевать к фаворитам. Годвин, почувствовав неладное, собрался было принять меры, но тут в его судьбу неожиданно вторгся рок.

Случилось вот что. Дабы сплотить своих вассалов, король решил устроить пир. Помимо саксов, он пригласил на него норманнских вельмож и знатных англов. По его повелению во дворец прибыли северные графы — Сивард Нортумбрийский и Леофрик Мерсийский, а также сын Леофрика — эрл[8] Альфгар.

Зал, в котором проходило пиршество, представлял собой просторное помещение, освещённое факелами, масляными светильниками и огромным камином, в котором готовилась пища. Своды и потолок покрывал густой слой копоти, а пол утопал в сухих травах. В центре зала на возвышении стоял длинный стол, окружённый резными, отделанными слоновой костью креслами. Он предназначался для короля и знатных вельмож. Чуть ниже находились столы для хускерлов и прочего служивого люда.

Столы были накрыты с англосаксонской простотой. На них располагались большие серебряные блюда, доверху наполненные дымящимися кусками варёного мяса, дичью, паштетами, зеленью. Меж ними стояли кувшины с элем и заморскими винами, кубки и рога, серебряные тарелки.

Королю и знатным лордам прислуживали таны и хускерлы, как того требовал стародавний обычай. Островитяне всегда относились к пище с большим почтением, они увлечённо поглощали яства. Причём англосаксы налегали на мясо и пиво, а норманны отдавали предпочтение паштетам и франкским винам. Время от времени звучали заздравные тосты. Наконец слово взял Годвин.

   — Пью за тебя, мой король! — торжественно произнёс он. — Многие тебе лета. Да хранит святой Дунстан Англию и её мудрого короля!

   — Хорошо сказано, — криво усмехнулся Леофрик. — Не хватает только поцелуя.

   — Что ты имеешь в виду, граф? — нахмурился Годвин.

   — То, о чём ты подумал, — пожал плечами англ. — Ведь на твоих руках кровь невинного Альфреда!

Граф имел в виду брата короля. Во времена датского правления тот покинул приютившую его Нормандию и во главе тысячи норманнских рыцарей вторгся в Англию. Его затея кончилась трагически, принц Альфред погиб, и, как полагали, не без участия Годвина.

Эдуард сжал губы и пристально посмотрел на фаворита. Над столами повисла тревожная тишина. Гарольд хотел было вступиться за отца, но сидевший рядом Годвин жестом успокоил сына.

   — Все знают, что я не повинен в смерти принца, — спокойно произнёс он.

   — Почему мы должны верить твоим словам? — поморщился Леофрик.

   — Да, почему? — поддержал его сын. — Слова Иуды ничего не стоят!

   — Что!! — Гарольд, сжав рукоять меча, стал подыматься из-за стола.

   — Спокойно, Гарольд! — удержал сына граф. Он помолчал мгновение и, поднявшись, обратился к королю:

   — Государь! Чтоб пресечь лживые толки, я клянусь этим хлебом, — граф поднял руку, — что не повинен в смерти твоего брата!

   — Амен! — произнёс архиепископ Кентерберийский, стараясь снять напряжение.

   — Я верю твоей клятве, друг мой, — холодно произнёс король. — А теперь возвращайтесь к трапезе, мои любезные вассалы.

Он сделал знак рукой, слуги, повинуясь, стали обносить гостей новыми яствами. В кубки полилось вино и пенное пиво, однако дурманящая влага не могла притушить огня, горевшего в глазах сидевших друг напротив друга врагов.

Прошёл час, под влиянием чар Бахуса неприятный инцидент стал забываться. Король сделал очередной знак, и в зале появились музыканты. Заливисто зазвучали флейты, загудели бубны, пир начался с новой силой.

Годвин сумрачно наблюдал за происходящим. Гарольд пытался отвлечь отца от тяжёлых мыслей, но тот лишь рассеянно кивал. Осушив кубок, он положил в рот кусок хлеба и собрался было что-то сказать, но не смог, хлеб застрял в горле, перекрыв дыхание. Граф захрипел и, побагровев, упал на столешницу.

Гарольд стал стучать его по спине, но это не помогало, тогда он с помощью Гюрта уложил отца на пол. Тот перестал хрипеть, лицо его стало иссиня-чёрным. Гарольд приложил ухо к его груди и замер, пытаясь услышать биение сердца, но шум, стоявший в зале, мешал. Всё произошло так быстро, что большинство собравшихся не успело ничего заметить, они продолжали оживлённо переговариваться.

   — Тихо! — яростно вскричал Гюрт.

Шум в зале стих. Король и гости удивлённо переглядывались.

   — Ну что? — встревоженно спросил Тостиг.

   — Умер, — сдавленно произнёс Гарольд, опуская голову.

   — Вот оно!! — злорадно закричал Леофрик, вскакивая на ноги.

   — Божья кара постигла клятвопреступника! — вторил ему сын.

   — Сейчас она постигнет тебя, презренный Альфгар!! — взревел Тостиг, яростно бросаясь на англа. Гюрт и Леофвайн кинулись вслед за ним. Лишь вмешательство королевских хускерлов предотвратило кровопролитие.

Враги, с трудом удерживаемые дружинниками, осыпали друг друга проклятиями. Король безмолвствовал. Гарольд ничего не замечал. Положив на колени голову отца, он с болью вглядывался в мёртвое лицо, ощущая, что в его жизни наступили роковые перемены.