Гарольд, последний король Англосаксонский

Вечером того же дня он уже был Далеко от Лондона. Рядом с ним ехал Ланфранк на своем невзрачном коне, а за свитой следовал целый табун навьюченных лошадей и тянулся громадный обоз: щедрый король Эдуард действительно не отпустил герцога с «пустыми руками».

Из всех городов, по которым гонцы разнесли весть о проезде герцога, ему навстречу выходили сыновья лучших английских семейств. Они горели нетерпением увидеть знаменитого воина, который в шестнадцать лет уже ехал во главе армии. Все они были одеты в нормандские костюмы. Вообще, герцог встречал повсюду настоящих нормандцев или желающих стать ими. Когда однажды из Дуврской крепости вышел встречать герцога отряд воинов, впереди которого несли нормандское знамя, он не мог удержаться от вопроса:

– Уж не стала ли Англия частью Нормандии?

– Да, плод почти созрел, – ответил ему Ланфранк, – но не спеши срывать его: самый легкий ветерок и без того кинет его к твоим ногам.

– Но есть ветер, который может бросить плод к ногам другого, – заметил мрачно герцог.

– А именно? – полюбопытствовал Ланфранк.

– Ветер, дующий с ирландского берега и попутный Гарольду сыну Годвина.

– Почему ты опасаешься этого человека? – спросил Ланфранк с нескрываемым изумлением.

– Потому что в груди его бьется английское сердце, – ответил герцог.

III.

ГЛАВА 1

Все исполнилось по желанию Вильгельма Нормандского. В одно и то же время он сдерживал надменных вассалов и могучих врагов и вел к венцу прекрасную Матильду Фландрскую. Все случилось, как предрекал Ланфранк. Самый непримиримый враг герцога, король Французский, перестал строить козни против своего нового родственника, а все соседние государи сказали: «Незаконный сын стал нашим братом с тех пор, как обвенчался с внучкой Карла Великого». Англия осваивала с каждым днем все больше и больше нормандские нравы, а Эдуард становился с каждым днем все слабее и слабее. Для герцога Нормандского не оставалось более никакой преграды к английскому престолу, но... подул новый ветер и надул ослабевший парус Гарольда.

Суда его появились в устьях Северна. Жители Сомерсета и Дэвона, народ робкий и по большей части кельтского племени, не любя саксонцев, вышли против Гарольда; но он обратил их в бегство, перебив при этом более тридцати отважных танов.

Между тем Годвин и сыновья его, Свейн, Тости и Гурт, нашли приют в той самой Фландрии, откуда Вильгельм взял супругу (Тости еще прежде женился на сестре Матильды и, следовательно, был графу Болдуину таким же зятем, как и Вильгельм). Годвин не просил помощи у Болдуина, а сам собрал дружину и расположился в Бригге, предполагая соединиться с Гарольдом. Эдуард, узнав об этом от герцога Вильгельма, не спускавшего глаз с изгнанников, велел снарядить сорок кораблей и отдал их под начальство графа Гирфорда. Корабли стояли в Сэндвиче и стерегли Годвина, но старый граф сумел ускользнуть и вскоре высадился на южном берегу. Войско, занимавшее Гастингскую крепость, с восторженными криками открыло перед ним ворота.

Все корабельщики, моряки из далеких и близких стран сбегались к нему с парусами, веслами и оружием.

Весь Кент, главный оплот саксонцев, единодушно провозгласил: «На жизнь и на смерть за графа Годвина!» По всей стране мчались во все концы графские гонцы, и отовсюду в один голос откликались воины на зов детей Горзы: «На жизнь и на смерть за графа Годвина!» Корабли Эдуарда повернули назад и поплыли на всех парусах к Лондону, а флот Гарольда беспрепятственно продолжил путь. Старый граф снова увиделся с сыном на палубе корабля, на котором развевался некогда датский флаг.

Медленно поднялся флот вверх по Темзе, множась по пути; по обоим берегам шли в беспорядке толпы вооруженных людей.

Эдуард послал за новым подкреплением, но оно подоспело нескоро на призыв.

Флот графа добрался почти до башни Юлия в Лондоне и, бросив якорь против Соутварка, стал ждать прилива; едва граф успел построить войска, как прилив наступил.

ГЛАВА 2

Эдуард сидел в приемной палате Вестминстерского дворца в королевских креслах. На голове его блестела корона с тремя необработанными драгоценными камнями в виде тройных трилистников, в правой руке он держал скипетр. Королевская мания, плотно застегнутая вокруг шеи широкой золотой застежкой, спускалась роскошными складками на пол. Это было не собрание Витана, а военный совет, одна треть которого состояла из нормандцев – высокородных графов, рыцарей и других.

Эдуард выглядел настоящим королем: обычная кротость исчезла с его лица, и тяжелая корона бросала тень на его будто бы нахмуренные брови. Он, казалось, сбросил с себя бремя, унаследованное им от отца, Этельреда Медлительного, и возвратился к более чистому и свежему источнику своих храбрых предков. В это время он мог гордиться своим родом и был вполне достоин держать скипетр Альфреда и Этельстана.

Он открыл заседание следующей речью: