Гарпии

— Так и хочется опять спросить — а что, законом запрещается? А вообще-то не думайте, пан полицейский, что я болтушка какая-нибудь, обычно я молчу. Когда прибираюсь, не до болтовни. А часто к тому же приходится прибираться в пустых квартирах, я многие годы хожу к одним и тем же, мне люди доверяют. Но за работой не поговоришь. А сейчас я отдыхаю, вот и разговорилась. К тому же пан так хорошо слушает, язык сам мелет. Я ведь вижу, вам интересно, что я говорю. И в тюрьму вы не собираетесь меня сажать…

— Какая тюрьма, Бог с вами! Нет у полиции к пани никаких претензий, вот только если бы вы могли, наоборот, помочь полиции. Для меня ясно, что если вы кому и рассказали о старушке из нотариальной конторы, то только там, где работаете. Можете вы назвать мне дома, куда ходите убирать квартиры?

— Мочь могу, но не хочу.

— Почему же? — искренне изумился Бежан.

— Вы что, совсем меня дурой считаете? Я вам все назову, а вы в свои бумаги запишите, и потом придёт ко мне инспектор, напустите, значит, на меня, и налог с меня стребует. И опять мне потом судиться, доказывать, что я так, для удовольствия хожу к знакомым прибираться у них.

— Ничего я не запишу! — торжественно пообещал комиссар. — Я сам недолюбливаю налоговую инспекцию, слишком эти люди односторонне действуют, дерут налоги с честных тружеников и не замечают криминальных миллионеров. И не обязательно называть абсолютно всех, назовите лишь тех людей, кому вы могли рассказать об американской старушке с её завещанием. Думаю, вы помните, ведь и недели не прошло.

Пани Выстшик задумалась, откровенно решая, признаваться или нет. Поглядела на старшего полицейского — похоже, мужик правильный и вежливый, и вон как слушает, по крайней мере есть кому пожаловаться. И молодой полицейский тоже симпатяга, сидит, мило улыбается и видно — всей душой сочувствует. Нет, не веет от них пакостью, это Ханя бы сразу почувствовала, уж с очень многими людьми пришлось в своей жизни повстречаться.

Пожалуй, стоит признаться.

— Ладно, скажу. Сестре рассказала, когда у неё ночевала. Пусть знает, какие бывают правильные старушки. И той пани рассказала, которая мне нотариуса посоветовала.

Роберт действительно все время молчал, но слушал внимательно и раскидывал мозгами. Если смерть завещательницы связана с составлением ею завещания, а то и другое произошло в один день, разница всего несколько часов, если одно тесно связано со вторым, то убийца действовал сразу, как только узнал о завещании. В таком случае их должен заинтересовать человек, с которым пани Выстшик говорила сразу же по возвращении от нотариуса, с сестрой же она виделась лишь вчера, сестра отпадает…

Старший комиссар должен прийти к такому же заключению, если не пришёл уже. Прямо спрашивать свидетельницу он не станет, осторожно подведёт её к нужному человеку. А то ведь бывает и так, что назовёшь, а свидетель и позвонит ему тут же, предупредит по-дружески.

Бежан сочувственно вздохнул.

— Тяжёлая выдалась у пани та пятница. Неужели после нотариуса вы все-таки пошли на работу?

— А то как же? Пошла, ясное дело. И как раз к той пани, что мне хорошего нотариуса посоветовала, и одна, почитай, расспрашивала меня, как идут дела с тёткиным наследством. Говорю, пани, не все люди эгоисты, эта за меня переживала, вот я и хотела ей сказать, наконец-то назначили день суда, такая уж эта отзывчивая женщина…

— Как её зовут?

— Так я же говорю, пани Вероника, живёт на Черноморской двадцать семь, шестой этаж, квартира восемнадцать.

— А фамилию не помните?

— Как же, Вонсик она, ещё раньше у них табличка с фамилией на дверях висела, сняли, как стали ремонт делать, да снова не повесили, но я запомнила. И письма видела, когда к ним приходила, и счета все на фамилию Вонсик. Да разве в фамилии дело, главное человек хороший, такая отзывчивая, добрая. Ей я и рассказала, как с моим делом порешили.

— А об американской старушке тоже рассказали?

— Рассказала, ей даже любопытно было послушать. Не притворялась, видно, что ей интересно, такая уж женщина отзывчивая.

— А вы сами запомнили, кому что та американка оставила?

— Я, проше пана, пока на склероз не жалуюсь. Половину оставила «коханой внученьке», а другую половину всем остальным родичам скопом, но велела им по справедливости поделить. Пани Вероника тоже похвалила старушку.

— Не заметили, у этой пани Вонсик кто-то ещё был в тот день?

— Да никого не было, муж у неё поздно приходит с работы. Только мы вдвоём были, никого больше. Если бы кто ещё был, я бы говорить не стала, сразу за работу принялась, при других не поговоришь по душам.

— И хорошо, что поговорили, на душе сразу легче стало, ведь так? Поговоришь с хорошим человеком, и успокоишься, хотя до этого напереживался.