Гарпии

— Что поделаешь, телефонистке надо было спросить у абонента разрешения. Ведь вы, тётя, сами пожелали пообщаться с ним. Радуйтесь, что он оказался дома.

Зазвонила международная. При первом же звонке Фелиция жестом удалила Доротку из комнаты. Доротка пожала плечами, невольно подумав, что сегодня только и делает, что пожимает плечами, того и гляди, это станет дурной привычкой. Закрывшись в кухне, она принялась за прерванное занятие.

— Нет, это не Доротка, это Фелиция, — сказала Фелиция в трубку. — Последний раз мы виделись, когда мне было двенадцать лет, а вы отправлялись на войну.

— А, та самая девочка! — расчувствовался Войцеховский по ту сторону провода. — Ну, что там у вас слышно? Вандзя благополучно доехала?

— Доехала-то благополучно. Но я не терплю недомолвок. Не стану темнить, беру быка за рога. Почему вы ей не дали номера своего телефона, проше пана?

Войцеховский не сразу ответил. Помолчал, испустил тяжкий вздох, а потом уже заговорил.

— Ладно, я тоже не стану темнить. С милой Вандзей не так уж легко общаться, а я далеко не молод. Мне хочется отдохнуть от неё.

— Понятно. Теперь второй вопрос. Известно, что Ванда богата, а мы нет. Как заставить её платить? Не потому что мне жаль для неё куска хлеба, но, знаете ли, шампанское, постоянные такси, личное обслуживание, а тут ещё грандиозные строительные планы. Нам это не по средствам. Что следует сделать? Вы знаете способ заставить её платить?

И опять Войцеховский помолчал, и опять вздохнул.

— Нет никакого способа. Платить Ванда просто не умеет. Я даже не знаю, чем это объяснить. То она удержу не знает в своих расходах, то впадает в истерику от того, что приходится платить пару долларов наличными. Возможно, все дело в том… да, всего вероятнее, — ведь она никогда, сколько я её знаю, не носила с собой денег. За все расплачивались уполномоченные, перечисляя деньги с её счётов. В последнее время завелись кредитные карточки… Вот она и не привыкла немедленно оплачивать свои расходы.

— Так что же нам делать? — растерялась Фелиция.

— Мне трудно что-либо посоветовать. Лучше всего получить от неё доверенность, по которой можно снимать деньги с её счета в варшавском банке. Счёт у неё имеется в Национальном банке, я сам его открыл по её просьбе. Но предупреждаю, договориться с нею будет не просто. А эта девочка… Доротка… Ванда полюбила её?

— Она всех нас полюбила, — угрюмо отозвалась Фелиция. — А Доротка учится и работает, она не может постоянно крутиться вокруг старухи. Проше пана, вы лучше знаете Ванду, и я надеялась на ваш совет. Кроме того, Ванда подарила Доротке бриллиантовое ожерелье, и я не знаю, можно ли всерьёз считать это подарком…

— В принципе можно, но Ванда будет без конца просить дать ей его поносить, так что не дай Бог его продать… Ну что ж, должен сознаться, я знал, что Ванда забирает с собой свои драгоценности, у меня на голове волосы встали дыбом, а что я мог сделать? Её собственность, её воля. Ты уж меня извини, дорогая девочка, но номера своего телефона я тебе не сообщу, напористость Ванды мне слишком хорошо известна. Но она так стремилась вернуться на родину, может, все-таки как-нибудь выдержите её?

— А что нам остаётся, проше пана? Тесновато у нас. Правда, она говорила, вроде бы собирается купить себе квартиру…

— Голову даю на отсечение — сама по себе ни в жизнь не купит. Кому-то надо заняться этим и все за неё сделать.

— Бесплатно?

— Так я же говорю — оформить доверенность и снимать с её счета нужные суммы. Ведь есть же у неё в Варшаве нотариус, я сам по её просьбе связался с ним. И даже пытался в разговоре дать понять, что в общении Ванда очень нелёгкий человек. Правда, может слишком деликатно дал понять, надо было подоходчивее… Ну ладно, позвоню ему завтра же или лучше в понедельник… у вас завтра ведь понедельник?

— Нет, у нас завтра воскресенье. Впрочем, у вас тоже.

— А… В воскресенье не выйдет, тогда позвоню послезавтра, в понедельник. Это я сделать могу. Хотя очень надеялся…

— Надеялся, что сплавил её нам на вечные времена! — со злобой бросила Фелиция входящей Доротке, швырнув трубку. — Ну поздравляю с крёстной, моя милая, ну удружил нам этот Войцеховский, чтоб ему…

— Да в чем дело? — растерялась Доротка.

Фелиция так рассвирипела, что выболтала больше, чем хотела.

— А то, что спихнул со своей шеи на нашу это сокровище — больше не мог выдержать. Не удивительно, что Ванда богата, — ведь она не в состоянии и гроша потратить, так я поняла Войцеховского. Учти. И знай, у неё никогда не окажется при себе денег, она ни за что не станет платить, так что сама решай. И вечно станет требовать от нас внимания и заботы. Странно, что сегодня не слишком барабанила. Гостей постеснялась или просто хватила лишнего и заснула мёртвым сном? Однако каждый день поставлять ей шампанское я не в состоянии.

— Я тоже.

— И она останется у нас. Сама квартиру не купит, разве что ты ей купишь.

— Вы шутите? На какие шиши?

— Не знаю, дело твоё. Слышала, что Войцеховский сказал?

— Как я могла слышать?

— Надо было слушать, тебя касается.

— Вы же сами велели мне выйти из комнаты.