Гарпии

Доктор Малик уже долгие годы был семейным врачом сестёр, главным образом потому, что проживал по соседству и брал недорого. Доктор уважал и даже любил своих немолодых пациенток — ведь они изо всех сил скрывали в его присутствии свою истинную натуру, демонстрируя по отношению к заболевшей поистине ангельские заботу и внимание. Правда, болели они не так часто, как бы хотелось эскулапу…

— Малику! — уверенно сказала Меланья. — Во-первых, его может не оказаться дома, и тогда мы выигрываем время…

— А зачем тебе время?

— Пока не знаю. На всякий случай. А во-вторых, пусть он посоветует, что в таких случаях положено делать, и мы сделаем. Звонить будешь ты, как самая старшая из нас. Имеешь право быть склеротичкой…

— Имею не только право, но и склероз. Ты права, иногда склероз очень полезен. А я собиралась звонить нотариусу. Теперь и не знаю, надо ли звонить.

— Думаю, теперь тебе нет надобности звонить, отпала проблема. Вряд ли в таком состоянии Вандзя подпишет доверенность. Зато возникла новая проблема.

— Новая проблема? Какая же?

— Мы уже обнаружили, что наша Вандзя… того, отдала концы, или обнаружим это позднее, скажем, после обеда?

Какое-то время Фелиция раздумывала над проблемой.

— Лично я предпочла бы после обеда. Есть хочется, да и Сильвия психует, обед перестоится.

Меланья не упустила случая съехидничать:

— А бедный Мартинек помрёт с голода. Ты права, с нас и одного трупа достаточно. А как ты думаешь, отчего она умерла? Сердце? Лицо у неё какое-то странное.

— И вовсе не странное, мне таким не кажется.

— Цвет! Я же сразу сказала — цвет какой-то неестественный. Приглядись получше — вот здесь вроде бы желтоватое, а тут синюшное…

— Если даже и жёлтое, то может быть печень, хотя мне оно кажется скорее кремовым. Синего почти и не нет, это ты придумала. А что, у неё было больное сердце?

— Откуда мне знать? Ты разговаривала с Войцеховским, надо было спросить.

— Представь себе, когда я разговаривала с Войцеховским, Вандзя ещё не была в таком состоянии.

— А может, летаргический сон?

— Ну, Малик разберётся. Не зароем же мы её ещё сегодня вечером.

— Особенно, если копать могилу примется Мартинек…

— И что привязалась к парню? Он сейчас занимается раковиной в ванной, работы хватает. Хотя теперь вроде бы уже и торопиться не к чему…

Снизу донёсся раздражённый вопль Сильвии, у которой переварились макароны. Это решило проблему. Вандзя, в отличие от макарон, могла и подождать. Закрыв дверь в её комнату, сестры пустились в столовую. Обе жутко проголодалась, ведь сегодня обед задержался, а сделанное открытие как-то не сказалось на аппетите.

Мартинек живо интересовался пани Вандой — с чего бы это? Его вывели из заблуждения: нет, пани Ванда не уехала по делам, она просто ещё спит.

Мартинек немного удивился, но ему объяснили, что таково воздействие шампанского на организм пожилых людей.

— Так мне потом придётся для неё специально разогревать обед? — возмутилась Сильвия. — И без того перестоялся. Ну да ладно, на пару разогрею. Надеюсь, она проснётся лишь к ужину, тогда покормлю их с Дороткой вместе. А если до Дороткиного возвращения пробудится, устрою для неё лёгкий завтрак. А если проспит целые сутки…

Сутки исключались. После обеда заловили доктора Малика, и он прибыл в знакомый дом через пять минут. Тут ему сообщили о появлении в доме престарелой родственницы и о её подозрительном состоянии, только что обнаруженном. Доктор Малик поднялся наверх, его сопровождали Фелиция и Меланья. Сильвия, уже информированная о случившемся, осталась за столом, не проявляя особого желания взглянуть на бедную Вандзю. Мартинек — тем более, ведь сегодня никто не мешал ему прикончить все блюда, что остались на столе.

Доктор Малик был доктором не только опытным, но и старомодным, с хорошими манерами.

— Я очень сожалею, — прочувствованно сказал он, — но ваша родственница, уважаемые дамы, скончалась уже несколько часов назад. Окно в комнате было открыто?

— Приоткрыто, — ответила Фелиция. — Она любила спать на свежем воздухе.

— В таком случае я бы предположил, что кончина наступила ещё вчера вечером, скажем, между десятью часами и часом ночи. Она болела?

— Да нет…

— А хронические заболевания?

— О них нам ничего не известно. Видите ли, пан доктор, Ванда приехала к нам совсем недавно, и недели не прошло. Казалась вполне здоровой. Вернулась из Штатов насовсем…

— Пожилые люди, особенно приехавшие из западных стран, обычно располагают подробнейшей медицинской документацией и возят её с собой. Судя по внешнему виду покойной, мне трудно назвать причину смерти, так что я не могу дать свидетельства о смерти. Вы видели у неё какие-нибудь бумаги?

— Бумаги-то у неё есть, — со вздохом сказала Фелиция. — Целая папка. Доротка ей подавала каждый вечер перед сном или утром.

— Да, я слышала из своей комнаты, — подтвердила Меланья. — Где-то на столике лежала.

— А, вон на столике лежит, — увидела Фелиция. — И даже две папки.

— Мне не стоит тут ничего трогать, прошу вас, уважаемые пани, загляните в них сами.

Фелиция заглянула в одну папку, Меланья в другую.

— Вот! — сказала Фелиция. — Похоже на кардиограмму.