Гарпии визжат (СИ)

Оксоляна повторила вместе со всеми. Озорная мысль пришептать к избранным народам и свой Уземф посетила её, но не была настолько настойчива, чтобы непременно дойти до воплощения. Надо признать, Уземф покуда вовсе не заслужил того, чтобы царевна его протаскивала впереди себя в высшие сферы западного мёртвого мира. Нет уж, сначала в состав избранников войдёт царевна, а там уже наступит и черёд людей, дотла пропитанных одной из отсталых восточных культур, приостановленных в движении по пути прогресса (а всё из-за своего расположения: так близко к опасным границам Эузы).

- О торжество некрократической законности во славу и по милости нашего Владыки, подателя свобод и преобразователя наших природ... - Ангелоликая так и воспаряла к сводам, наслаждаясь музыкой собственного голоса, пробуждающего в подданных мощную стихию повиновения. Казалось, она только ради собственного развлечения усложняла речь, играючи присовокупляла к сказанному всё новые и новые обороты, а сама дожидалась, когда же её люди собьются - но те воспроизводили верно.

И даже Оксоляна ни разу не ошиблась, хотя декламировать такие долгие и сложные комбинации из громких слов было для неё внове. Царевна удивлялась другим, удивлялась себе, а пуще всего удивлялась звукам, которые выскакивали из её уст будто помимо воли. Чем дальше, тем сильнее она убеждалась, что в сложности произносимых Ангелоликой молитвенных заклинаний присутствует какой-то непостижимый глубокий смысл.

Вот это да! Вот это молитва! Всё счастье человеческого посмертия соединилось в ней. После этого пусть кто-то болтает, что истинная молитва должна твориться наедине. Какая ересь: ведь "наедине" значит "помимо Ангелоликой", а что за радость в пустом словоблудии помимо неё? Ой, да некогда искать, и без того ясно: нет там радости!

Мимоходом Оксоляна с недоумением отметила, что и её чувства к хору давних сподвижниц Ангелоликой сильно потеплели. А уж их прежняя единогласно осуждающая позиция претерпела вовсе неожиданную метаморфозу. Ей будто разом забыли красоту, молодость, желтоликость и кричащее мимо хора купоросное платье. Или всё заново вспомнят, как только завершится молитва?

До сих пор Оксоляна избегала внимательно рассматривать своих новых товарок по некрократическому хору. Лишь боковым зрением отмечала, что им не до надменных гримас в адрес провинциалки - во все глаза глядят на саму Ангелоликую, во все уши слушают, во весь голос повторяют. А тут обратила внимание - и обомлела: от давешних "чернильниц" в зале не осталось и намёка. Её, куда ни кинь взор, окружали одни "тётушки". Худые, малость согбенные - они и места-то теперь занимали гораздо меньше, хотя число их, скорее всего, не изменилось - Оксоляна заметила бы из ложи, если бы в течении молитвы кто-нибудь вставал и выходил.

Но как же такое объяснить? Один тип женщин сменился решительно другим - сами-то они заметили своё превращение? Трудно не заметить, ведь если не себя, то друг друга они прекрасно видят. Кажется, ангелолики здесь решительно все...

Полно, да есть ли здесь кому замечать других? Да и сами другие - точно ли они есть? Может, Ангелоликая ещё перед службой заполнила своими точными копиями целый собор, и теперь говорит слаженным хором просто сама с собой? .

Царевна так переволновалась, что вдруг сбилась в зачитывании очередного молитвенного тезиса. Вместо словосочетания "Владыка Смерти" произнесла "Мёртвый престол". Не Смерть весть какая ошибка, но к царевне в один момент повернулись несколько лиц из разных концов зала. Без осуждения, но повернулись. О чём-то безмолвно предупредили.

С перепугу от щёк Оксоляны отлил бальзам. Почувствовав неладное, царевна покосилась на своё отражение в зеркалах, вмонтированных в дверцы гостевой ложи, и отметила, как на лице проступает изысканная аристократическая бледность. Модницами Цига подобный эффект обычно достигается за счёт искусного подбора красителей. А им бы, оказывается - чуток струхнуть, и готово...

- Я выучу, - виновато пообещала царевна

Лица согласно отвернулись.

- О некрократическое достоинство славной семьи цивилизовавшихся народов Запорожья! - снова завела Ангелоликая. Прерванную молитву она вновь начала с более-менее просто звучащих предложений.

- О радостное наше посмертие, счастливое право свободного избранничества...

Действительно, надо будет всё тщательно заучить. Ведь если Ангелоликая действительно поможет Оксоляне вернуться в Уземф, то и ей - уже как новой царице - придётся тоже провозглашать идеи некрократии в соборах и на площадях. А что она сможет сказать, если ничего не запомнит? И что подумают об её уме, если она начнёт путаться в словах? Или, к примеру, не отличит текст молитвы от проповеди...

- О святая и равновеликая нашей власти над недалёкими умами некрократическая свобода слова!

Нет, правда, о чём приличествует говорить в проповеди, а о чём - в молитве? С непривычки особенной разницы-то и не уловишь.

Раньше Оксоляна думала, что все некрократические молитвы адресованы лично Владыке Смерти, но эта же не такова! Ангелоликая посвятила её, кажется, всему хорошему...