Гарпии визжат

Тревогу — ибо на Ярал напали несусветные полчища падальщиков, а в городе оставлен Хафиз. Покой — ибо Драеладр уже одолел основные ловушки, а значит, час его приходит. Ещё чуть-чуть — и…

Не слишком ли поздно? Правящая-то династия поменялась бесповоротно… Или поворот всё же возможен? Будь невозможен, разве ширился бы в глазах дракона сектор вероятности благого исхода?

Ах да, спохватилась Бланш, тревожную сторону предсказания надо успеть произнести, пока не накатит обморок.

— О главном скажу позже, при внуке. А сейчас — срочное. Скорее в Ярал! Там вашему товарищу приходится худо, — сумела вымолвить она перед погружением во мрак. Но и погружаясь, успела порадоваться: всё необходимое высказано.

А уже там, во мраке — тёмным, едва мерцающим сознанием Бланш уловила, что в гадании ничего не нашла о сером сопернике Бларобатара.

Не нашла, но сильно тем не встревожилась. Всё-таки дела Драеладра важнее, их размах с прочими несопоставим; а влияние на тяготение миров таково, что по сравнению с ними любая людская и драконья судьба обращается в легковесную былинку.

* * *

Гатаматар и теперь рассказывала о старом Драеладре. Но по-новому.

Меньше внимания уделяла малоинтересной битве при Пибике. Подумаешь, помог живым людишкам отбиться от людишек мёртвых. Большая ли в том заслуга? Для дракона — и вовсе небольшая.

Напоминала о злобном коварстве, с которым четверо дружков Драеладра уничтожили в овраге мертвецкий засадный полк.

Напоминала, что Пибик и штурмовали-то лишь затем, чтобы разрушить. Ибо живые в ту пору боялись мёртвых.

Старалась не акцентировать роль Драеладра как Живого Императора людей, но из песни-то слов не выкинешь, вот и расписывала в деталях, как летал он над полем боя, катая на себе какого-то дурачка. При этом дурачок выдавал себя за Живого Императора, а Драеладр просто им был. Очень смешно.

Драедадр — синоним несчастья. А всякое несчастье достойно самых внимательных размышлений, чтобы впредь такому не повториться.

Чтобы больше никогда.

— Великая Мать, — попросил Динофатар, один из младших предводителей клана Горпогурфа, — расскажите же нам, хи-хи-хи-хи, каков из себя был Драеладр при битве в Отшибине?

— Надеешься не повторить ошибок? — пошутила Гатаматар.

— И преступлений, — со значением уточнил Динофатар, — хи-хи-хи-хи.

— Ах, да, — спохватилась Гатаматар, — жутких преступлений.

А что? Ей скрывать нечего. Есть, что порассказать.

Гатаматар-то в преступлениях не участвовала. Как раз накануне она с Драеладром поругалась. И часто прилетала к нему, чтобы заново высказать своё негодование, причём время выбирала с умыслом — как раз посреди жестоких человеческих битв.

Да, так и было: Гатаматар прилетала и с наслаждением ругала «верховного дракона», который был просто не в состоянии ей остроумно ответить, ведь всё своё внимание приковывал к полю боя.

Именно так она и развлекалась. Чем, между прочим, отвлекала гадкого Драеладра от его неисчислимых преступлений в Отшибине.

И один раз — Гатаматар больно об этом говорить, но тирания Драеладра пала, и наконец-таки можно — Живой Император даже поднял на неё лапу.

— Представляете, мои дорогие? Поднял лапу на драконицу, вместо того, чтобы, как велит долг учтивости представителя драконьего племени, продолжать тихо и мирно на словах огрызаться…

— И что же, хи-хи-хи-хи, — Динофатар забеспокоился всерьёз о здоровье Матери-Драконицы, — он вас, наверное, пребольно стукнул?

— Если бы так! — с надрывом воскликнула Великая Мать, заново вспоминая тот полёт. — Он просто сбил меня из-под облаков наземь! А всё только из-за того, что я расстроила ему одно из тяжких преступлений.

— Но позже, хи-хи-хи-хи, после той войны… Вы ведь со старым Драеладром сосуществовали в мире. Наверное, он чем-то загладил свою вину, принёс, хи-хи-хи-хи, изысканные извинения?

— Нет, это я принесла извинения, — вздохнула Гатаматар, — покаялась в недостойной драконицы взбалмошности и капризности.

— Вы? — опешили все присутствующие.

— А что было делать? — всхлипнула Великая Мать. — Вы не поймёте: время было такое. Жестокая тирания.

* * *

Очнувшись в импровизированном лазарете воздушного замка, провидица быстро убедилась, что последнее предсказание не запоздало.

Голос Хафиза, о чём-то спорящего с Драеладром, подтверждал: наложник в Ярале успешно подобран. А свежераненный Георн, скрючившийся на соседней койке, давал понять: и не просто так подобран, а счастливо отбит у падальщиков.

Кстати, о чём говорил Хафиз?

— Люди не поверили, что новый Драеладр в силах их защитить, — вещал он. Это, кажется, о Ярале? О людях, согласившихся с отселением?

— Да. Моя вина! — стал в позу и Драеладр. — Если бы я выполнил ожидания людей, у них достало бы смелости отстоять город.

— Да о чём ты, малыш? Разве рост и вес от нас зависит? — опомнился Хафиз. — Мы не несём ответственности за стихийные силы природы.