Гарпии визжат

Полетать на спине дракона — само по себе немалый соблазн. С другой стороны, Бианка обещала ждать Чичеро. С третьей — угроза смерти от подосланных убийц.

— Что ж, — сказала она, — если дракон Драеладр прилетит специально ради меня… То я, пожалуй, с ним улечу.

Сказала, а сама внутренне давилась от смеха. Кэнэкта всё-таки мечтательница. Если Драеладр прилетит… Но за ней ведь ещё никогда не прилетали драконы. И вряд ли в ближайшее время что-то изменится.

* * *

Хорошее решение, иронизировала над собою Бианка. После, когда решение принято и озвучено, высмеивать его легко. Но вернуться и перерешать? Нет, что-то не хочется.

Как-нибудь всё случится. Может, Чичеро появится первым. Принесёт голову Плюста, шваркнет её Марципарине под ноги, скажет: это всё в твою честь, дорогая невестушка, ибо ты и только ты — подлинная вдохновительница смелого деяния. Теперь, когда главный подвиг совершён, я могу настолько расслабиться, что готов на тебе жениться не спустя полгода, как оговаривалось, а, к примеру, в будущую пятницу.

Марципарина, понятное дело, для вида подумает, но и ломаться долго не будет. Она, как-никак, женщина прямая — тем и цанцких мертвецов не раз в тупик ставила. Раз уж решила замуж, то пойдёт замуж, а жениха томить — пусть другие стараются, у кого на то выдержки хватит.

Может, конечно, случиться и так, что дракон прилетит быстрее. Что ж, и такое поправимо. Чичеро герой, али не герой? Коли герой, то и у дракона её отыщет. Имя дракона надо будет передать с великаншей Клюп. И тогда сразивший Плюста рыцарь вместо тёпленькой невесты получит в замке Окс новое задание. Стоит ли ему в таком случае на что-то обижаться? Конечно же нет: раз уж сам не слишком торопился, то и жены ему с первого подвига не видать. А как же, раз провинился, то должен пройти-превозмочь положенный испытательный срок!

Худший вариант, конечно — это если до замка Окс первыми доберутся цанцкие убийцы. Худший потому, что все останутся недовольны: и Чичеро, и Драеладр, и сама Марципарина. Хотя, конечно, для неё самой такое недовольство надолго не затянется. Когда тебя же первую и убьют — это выйдет сродни несчастному случаю. И в чём себя можно винить, если пала невинной жертвой, а перед тем никого не успела обидеть?

— Эй, подруга, не вздумай собой жертвовать! — внимательно поглядела на неё Кэнэкта. — Это ни к чему, правда. Кому ты что должна? Чичеро сам уехал в щербатую пасть к Плюсту, потому что, видите ли, у него слово чести, а ещё серьёзные дела. Это разумно? Нет! Не должно быть у героя серьёзнее дел, чем спасение самой женщины. Сам не можешь — доверь дракону!

— А что дракон? — фыркнула Марципарина. — Много ли защиты мне дал дракон, если я до совершеннолетия воспитывалась враждебными мертвецами, и сама жизнь моя зависела только от их милости? От каких-то неведомых целей, которые они надеялись с моей помощью достичь…

— Тогда, после разорения гнезда, Драеладр тебя искал, — защитила дракона Кэнэкта, — причём он давно уже знал, где ты находишься, задолго до твоего совершеннолетия.

— Что же тогда не прилетел?

— Чтобы не подвергать опасности. Вспомни, где ты пребывала всё детство: в пещерном дворце, под присмотром отряда некромантов, готовых тебя убить при первых же признаках того, что нечто пошло не так. Одно дело — подобрать тебя в свободном наземном замке, другое дело — пробиваться в пещерную часть Цанца, в отлично охраняемый дворец Цилиндрона.

— Да, конечно, я не подумала, — вздохнула Бианка, — крупному дракону в тех переходах негде развернуться, надо посылать людей, причём целую армию, причём на верную смерть…

— Может, всё не так драматично, — Кэнэкта не любила, когда её сравнивали с армией, поскольку чувствовала за собой небольшой излишек веса, — я-то ведь справилась одна! Правда, к тому времени много воды утекло и некроманты утратили бдительность.

Всё верно, утратили. А почему? Наверное, цели похищения мёртвые не достигли. Думали выманить к Цанцу Драеладра, но он не явился. Чтобы усилия зря не пропали, стали вокруг выкраденной девочки плести интриги, но то уже по мелочам, друг против друга. Ею самой эти мелкие интриги ощущались как ниточки, привязанные к крыльям. Поскольку же крыльев она у себя не наблюдала, то встряхивала головой и с облегчением думала: «Почудилось!».

Нет, ей не чудилось, но и горя большого не выходило. Подумаешь, кто-то что-то говорил за спиной некромейстера, а некромейстер — ещё за чьей-нибудь спиной. Много что мертвецы друг другу нашёптывали о самой Лулу. И что? Такие мелочи, конечно же, драконье дитя не трогали. Сильнее влияла постоянная несвобода. Малышка в ту пору и знать не знала, как выглядит свобода и зачем она ей нужна, но несвобода-то влияла!

Потом, когда свободы сделалось больше, когда «отец» Умбриэль Цилиндрон услал неправильную дочь в дальний замок и откупался от неё заморскими наложниками, Марципарина восприняла послабление как должное, но на самом-то деле — не она ли его добилась от мертвецов, замученных мощью её страстей?