Гарпии

Бежан взглянул на часы, автоматически сравнил их показания со стенными, никакой разницы не обнаружил, подумал о жене на дежурстве и не знал, на что решиться. Если бы в этом доме произошло убийство, он бы не сомневался — надо торчать здесь до упора, наблюдать, слушать, присматриваться к людям, отмечая малейшие детали взаимоотношений. В данном же случае забежал сюда просто по дороге, так, на всякий случай, не зная еще результатов экспертизы. И застрял надолго. Неприятно беспокоила какая-то необычная атмосфера, царящая в этом доме. Нетипичная какая-то, нет, наверняка не преступная, это он своим полицейским нюхом понял сразу, но вот.., никакого сожаления о только что скончавшейся родственнице. Ладно, пускай не родственнице, но близком человеке, и вот такое ощущение, что о ней все эти люди просто забыли, хотя из-за нее весь сыр-бор загорелся.

На него никто не обращал внимания, никто не обхаживал, всем явно было на полицию наплевать!

Нет на свете такого преступника, которому было бы наплевать на полицию, которого бы она так совершенно не волновала. А тут... И было еще одно обстоятельство. Бежан не мог отделаться от ощущения — он о чем-то забыл. О чем-то очень важном, чего-то не сделал, или проглядел, или не успел проверить. Как ни старался припомнить — не получалось.

Бежан уже открыл рот, чтобы попрощаться, — не хватало еще оставаться нахально на ужин! — как раздался голос Мартинека. Парня так вдохновила перспектива сытно поесть, что он по собственной инициативе проявил трудовой энтузиазм.

— А не надо ли распаковать вещички? — спросил Мартинек. — Чего им запакованными лежать.

А я мог бы.., хоть завтра...

— Завтра! — проворчала Фелиция. — А мойка так и останется незаконченной?

— Нельзя мойкой заниматься в воскресенье, — солидно, как знающий себе цену мастер, возразил Мартинек. — Вдруг понадобится чего прикупить? А ящики распаковывать и в выходные можно.

— Тогда я бы смогла свой столик вытащить из комнаты, — размечталась Доротка. — А сейчас он из-за горы ящиков не пролезет...

Бежан закрыл рот и решил остаться.

— А вот я так не уверена, что мы имеем право распаковывать Вандины вещи, — заявила вдруг Меланья. — Пока еще нам никто официально не объявил последнюю волю усопшей, — ехидно прибавила она. — Кто знает, вдруг Вандзя демонстрировала нам лишь часть своих драгоценностей, а остальные отправила малой скоростью?

У вошедшей с хлебом и приборами Сильвии ножи и вилки с бряканьем рассыпались по полу, у остальных тоже от столь блестящей перспективы перехватило дыхание. В одной лишь Фелиции верх взяла застарелая привычка поступать наперекор Меланье.

— Плевать я хотела на драгоценности! — крикнула она. — Не позволю, чтобы мой дом превратился в таможню! Впрочем, пусть распаковывает Доротка, она ведь законная наследница.

— Ну, не скажи, пока неизвестно...

— А ты вот лучше скажи, куда подевались вчерашние драгоценности? Куда она могла их запрятать? В этом доме все теряется!

— Теряется лишь то, что к тебе в руки попадает!

— Идиотка! Надо было вчера подглядеть! Доротка!..

— Нет, проше тети, я не подсматривала, извините.

— По крайней мере, хоть колье осталось, поскольку принцесса получила его в подарок и сама спрятала. Доротка!..

— Доротка!!! — одновременно донесся из кухни призыв Сильвии, Уже несколько минут Эдик Бежан, навостривший свои полицейские уши при слове «драгоценности», безуспешно пытался задать вопрос. Над столом гремела и бушевала перепалка, которую обе сестры вели с блеском и наслаждением. Полицейский благоразумно отказался от мысли вмешиваться, решив слушать. И еще чисто по-человечески пожалел Доротку. Как она терпит все это? На ее месте он бы давно сбежал из дому. Понятным стало стремление девушки заполучить для себя хотя бы чуланчик.

Доротка встала и направилась в кухню. Проходя мимо Фелиции, бросила:

— На буфете, в вазочке.

— Мартинек! — распорядилась Фелиция.

Реакция Мартинека была хоть и не молниеносной, но в принципе правильной. Не торопясь поднялся, не торопясь подошел к старинному буфету, не торопясь принялся осматривать наваленные на его верхней крышке предметы. Под определение «вазочка» здесь подходили лишь высокая, узкая и прозрачная ваза и низкий пузатый кувшин с отбитым горлышком. Однако обстоятельный молодой человек не пропустил ничего: ни шляпной коробки, ни цветочного горшка с цветком, ни подсвечника на три свечи, ни маленького глобуса на высокой подставке, ни декоративной резной штучки, невесть что изображавшего болгарского сувенира, ни проволочного скелета абажура. Сжав зубы, Бежан молча переждал все!

Наконец Мартинек снял с буфета пузатый кувшин, заглянул в него и опрокинул перед Фелицией вверх дном. И сразу на столе засверкало и заискрилось. Бежан с трудом сдержал восхищенный возглас.

— Надо же, не свистнули! — скривилась Меланья. — И удивительное дело, не затерялось.

— Возможно, — отозвалась Фелиция с сомнением, в данном случае явно неуместным. — А где же остальное? Я не очень разбираюсь в наследствах, но возможно, нам велят все собрать в одном месте...

— Ах, бедняжка, она не разбирается!