Гарпии

— А не жалко? — сомневалась Фелиция.

— Все зависит от того, какого возраста курица.

Если старая, то тушить ее без толку, а вот бульон получится наваристый. А потом из мяса можно сделать котлетки или фрикадельки.

— Фрикадельки, говоришь? Неплохая идея.

Курицу Доротка обнаружила в кухне не под столом, а на сушке для посуды. Вытащила ее из целлофана, обнюхала, обмыла под краном, вытерла чистой тряпочкой и, завернув в фольгу, сунула в морозилку. Хорошо ощипанная и выпотрошенная птица была в полном порядке. Покончив с ней, девушка опять поставила чайник. По опыту знала — потребуется.

Возвратившись в столовую, Доротка сообщила:

— Курица в полном порядке, я спрятала ее в морозилку, но подумала — не мешало бы ее перед замораживанием на части разделить, в кастрюлю она целиком не поместится. Это большая курица.

— Значит, старая, — заключила Меланья. — На бульон. А ты подай мне еще чаю.

— И мне, — сказала Сильвия.

— И мне тоже. А раз уж ты такая умная, сама и разрежь на несколько частей, — подытожила Фелиция.

К счастью, Доротка была молодой, здоровой и физически выносливой девушкой. И хотя после рабочего дня ей хотелось дома отдохнуть, спокойно посидеть, почитать книгу, возможно, вместо книги приняться за новую редактуру — тоже чтение, однако у нее хватило сил и выдержки на все. Курицу она разрезала быстро и ловко, по этой части у девушки был большой опыт, ибо, главная повариха в доме Сильвия давно привыкла сваливать на племянницу обязанности поваренка.

Когда Доротка с очередным подносом появилась в столовой, там опять бушевали страсти.

— Не иначе ты спятила! — раздраженно выкрикивала Фелиция. — Откуда я могу помнить такие вещи? Мне ведь в ту пору и пяти не было.

— Не правда, тебе было больше, — безжалостно выводила ее на чистую воду Меланья. — Кристина родилась в тридцать четвертом, а крестили через год, ей уже годик был, это я твердо знаю, мамуля сколько раз рассказывала. Ты в ту пору уже в школу ходила. А крестины откладывали, потому что сначала умер крестный...

— Еще до крещения? — вырвалось у Доротки.

— До, я же ясно говорю!

— Тогда как же он мог быть моим крестным? — не понимала Доротка.

— Он и не был, только собирался быть. Умер по какой-то глупой случайности, вроде бы аппендицит, гнойный, вовремя не заметили, а пенициллина тогда еще не изобрели. Пришлось искать другого кандидата в крестные отцы. Крестной же матерью с самого начала назначили Вандзю Ройкувну.

Фелиция не выдержала.

— Гляди-ка, она прекрасно обо всем информирована, а как письмо читали, ничего не могла понять...

Меланья пресекла попытки старшей сестры сделать ей выговор.

— Потому что потом вспомнила. Я пока еще не Склеротичка, как моя старшая сестра. А кроме того, в те времена Вандзя была Ройкувной, незамужней панной, потом вышла замуж и сменила фамилию, как было догадаться, что Войцеховский пишет именно о ней? Ну так вот, потом нашли другого крестного, это был.., мамуля говорила... фамилия с водой связана.., ага, вспомнила, Люциан Кринич! Сын банкира Кринича, наш дальний родственник, очень богатый, погиб в войну, а собирались за него выдать Вандзю. Так вот, банкирский сынок тогда по Ривьере шастал, пришлось ждать, а он все не возвращался, кажется, ногу сломал. Если не ошибаюсь, левую. Наконец вернулся, и только тогда Кристину окрестили, но целый год прошел. И выходит, когда Кристину крестили, тебе было не меньше восьми, а если ничего не помнишь, значит, с малолетства была недоразвитой. А вроде бы ребенком ты была нормальным, поглупела уже позже...

— Кретинка! — огрызнулась Фелиция. — Я как раз прекрасно помню все эти разговоры о Криниче. И Вандзю тоже помню, похоже, богатенькой была, потому что вечно ходила в брильянтах. Понятное дело, я не могла оценить их стоимости, но уж очень все эти побрякушки на ней сверкали, даже девчонка обратила внимание. Сколько ей сейчас может быть?

— А сколько ей было, когда ее крестили? — задала Сильвия встречный вопрос.

Сестры уже привыкли к вечным, языковым ляпсусам Сильвии и ее неумению логично сформулировать свои мысли.

— Кажется, она была в возрасте нашей мамы, — задумчиво ответила Фелиция. — Помнится мне, поговаривали, что Вандзя — старая дева, еще удивлялись, чего она не выходит замуж при ее богатстве...

— А маме сколько тогда было? — гнула свое Сильвия.

— Не знаю... Погоди, попробую вычислить. Когда мне было семь... Потом родилась Кристина... Тридцать пятый год... Выходит, тогда Вандзе было лет двадцать шесть.

— Выходит, теперь ей... Господи, восемьдесят семь! Неплохо.

— Ив этом возрасте она надумала покинуть свою Америку и навсегда вернуться в Польшу? — Сильвия была явно шокирована. — Да еще к нам!

Чтобы мы за ней ухаживали?! Спятила!

Услышав это, Доротка невольно вздрогнула. Уж она-то прекрасно знала, на кого свалят обязанности ухаживать за немощной старухой, если такое произойдет.

— Тамошние старушки неплохо сохраняются, — заметила Меланья. — Эта старушенция может нам всем сто очков вперед дать. К тому же она богата. А другие родственники у нее есть?

Отчаянно порывшись в своей склеротической памяти, Фелиция дала ответ: