Гарпия в Академии

Окончание рассказа потонуло в девичьем дружном визге и хохоте. Недовольные взгляды парней, кучковавшихся в противоположном конце огромного зала, где проходил сбор перед вечеринкой, взывали к моей совести, но тщетно.

Где-то наверху Кира и ее подельники воровали ванну с преподавательского этажа, еще с десяток преданных делу студентов тащили по техническим проходам ящики с пивом и подносы с закусками – праздновать решили в одной из башен бывших ректоров, закрытой для ремонтных работ. Как по мне, идеальное место – даже если и сломают что-то, не страшно. Более того, ушлая Кира раздобыла где-то поэтажные планы перепланировки и теперь собиралась устроить соревнование «Кто быстрее снесет стену». Куда ни глянь – везде польза!

Девчонки немного успокоились и воззрились на меня.

– Госпожа Браун, и кто это был? – полюбопытствовала одна из студенток, одетая в яркий топик и узенькие штаны.

– А… – отмахнулась я и не сдержала улыбку. – Какой-то престарелый нудист, случайно забредший на пляж.

Девчонки громко захохотали. Это была уже десятая байка из моего «сексуального опыта», но встречали ее так же хорошо, как и первую. На подходе был рассказ о том, как я посещала таинственный дворец непристойности и блуда. Если коротко, то полчаса в Блуждающем чертоге прошли безразвратно. В том плане, что я даже разврат умудрилась высмеять. Будь мы на уроке, строгий преподаватель уже выставил бы меня за дверь. Да что там! Меня выставили бы за дверь всем классом!

Рассказ уже готов был сорваться с губ и политься волшебной музыкой образов, но в дверях вырос Кьяри. Лысый Кьяри!

В смысле, коротко остриженный, но светлый ежик был настолько микроскопическим, что издалека казалось, будто драконище ударился в веру и примкнул к обществу монахов-отшельников.

– Так, девушки, мне срочно нужно делать ноги, – громким шепотом сообщила я слушательницам, подаваясь вперед, и уточнила: – Надеюсь, вы все уяснили?

– Нет сморщенным старичкам? – захихикала незнакомая студентка с младших курсов.

Остальные прыснули и начали толкать друг друга, переглядываться.

– Секс от принцесс нужно заслуживать, – наставительно пояснила я.

Разноцветная девичья кучка посерьезнела, переваривая и смакуя фразу, а я с чувством собственного достоинства поднялась.

Ну что ж, прелюдия к уроку по сексуальному воспитанию состоялась, а ректор еще пожалеет, что отдал мне эти гребаные «полставочки секса». Зато незапланированных беременностей студенческая вечеринка не подарит – они же все теперь себя принцессами мнить станут, а принцессы абы с кем в уголках не прелюбодействуют.

Гарпия сделала дело. Гарпия может удалиться. В бар.

Парни, все как один видевшие в моем лице птицу-обломинго, провожали недовольным сопением. А вот в баре меня перехватил Кьяри-старший. Ну как в баре? Точнее, у длинного стола с лимонадом, квасом и безалкогольным пивом. Ну как перехватил? Точнее, подкрался сзади и напугал вопросом:

– Чем это вы тут занимались?

Чуть не ляпнула: «давала уроки вожделения», но вовремя прикусила язык, зашипела от боли и, не скрывая гримасы, повернулась к собеседнику.

– А то вы не знаете, господин Кьяри, чем я тут занимаюсь! Между прочим, это ваши скудные извилины предложили гениальную по своей абсурдности идею назначить меня ответственной за студенческий экватор! И вот еще что…

Я окинула высоченного дракона оценивающим взглядом с ног до колючего ежика, заметила слабый оттенок синевы и с придыханием выдохнула:

– Вам очень идет этот детский пушок на голове. Не холодно?

Поддавшись моему настроению, ветерок обдул макушку драконища и, невероятно довольный собой, ускакал безобразничать дальше.

Драконище ласково оскалился.

– День окончания вашего срока заключения станет для меня днем грандиозной пьянки.

– Напьетесь с горя? – заломила я бровь.

– Поминать буду. – Драконище сверкнул глазами. – Готов спорить, за ваше здоровье, госпожа гарпия, весь персонал Академии выпьет, не чокаясь.

И драконище потянулся к бутылке.

Вы умеете наливать лимонад с самодовольной издевкой? А Кьяри умел. А пить шипучую сладкую водичку с видом палача, замахнувшегося для смертоносного удара? Кьяри мог и это.

А вот чего Кьяри не смог, так это предвидеть поступок собственного сына.

– Чо встал?! – агрессивно выдохнул дракошка, толкая старшего ящера.

– Пш-ш-ш… – зашипел лимонад, стекая с лица дракона на пол.

– Гр-р-р… – заклокотала ярость внутри дракона. Нет, может, это был желудок, но, как известно, у мужчин эти две составляющие связаны.

– Какая трогательная сыновья любовь… – прокомментировала я.

– Он мне не отец! Ненавижу! – зло выкрикнул Ронни, сжав кулаки, развернулся и практически побежал к выходу.

Кьяри-старший молча утерся.

Когда-то давно один из моих учителей заметил, что у страдающего человека не остается прямых линий. Потери и горе скрючивают, неудачи заставляют пригибаться к земле, а глаза больше не желают смотреть в небо. Позвоночник такого человека приобретает сходство с удирающей по песку змеей. Эрг Гай Кьяри ничем не выдал своего состояния: лицо осталось бесстрастным, глаза такими же проницательными. Он не проронил ни слова. За него все сказало тело.