Гарпия

Кручек огляделся. Курс старательно делал вид, что ничего не происходит. Рядовой практикум, ерунда. Студенты уставились на «творильни», прикидываясь, будто с головой ушли в работу. Но затылки, пунцовые уши, нервная дрожь рук – все утверждало обратное. Большинство ждало, чем кончится дело. Языки чесались, предвкушая сладость сплетен.

Яцек и Марыся держали каналы, подпитывая резерв Келены – опустошаясь, гарпия вновь становилась полнехонька. Еле слышно, чтобы не вызвать гнев куратора, Хулио Остерляйнен крыл последними словами шайку-лейку – гарпию, «капитаншу», сопляка… Виртуоз брани, кастигарий превзошел сам себя. От его проклятий стенки «пуповин» уплотнялись. Полипы, мешающие свободе маноизлияния, рассасывались – или втягивались в псевдоплоть «сосудов».

Боль отступала, уменьшалась, но не исчезала.

Через лабораторию камнем, пущенным из пращи, пролетел миниатюрный флакончик. Ловко поймав его, Хулио выдернул пробку и второпях передал флакон Марысе. Девица отпила часть содержимого, скорчила жуткую гримасу – и поделилась зельем с изнемогающим Яцеком. От дальнего стола им кивал Теодор Равлик. Усач с удовольствием наблюдал, как краски возвращаются на бледные лица доноров.

Чем угостил сокурсников ученик Олора Дымношея, доцент не имел ни малейшего понятия. Оставалось надеяться, что не ядом.

– Стоп!

* * *

Властным пассом Кручек обрубил каналы «пуповин», закольцевав каждый на донора. Операция прошла с блеском. Боль исчезла, помощники-добровольцы вздохнули с облегчением – и зарделись от стыда. Им уже виделась гарпия, летящая вниз головой в бездну незачёта. И они сами – на краю обрыва, с лопнувшими веревками в руках.

Совесть – пристрастный судья.

– Всему курсу – продолжать работу. Кто закончил, повторите для закрепления. Сударыня, – доцент приблизился к Келене, – избранный вами пример впечатляет. Я, правда, не все смог оценить по достоинству… Но речь о другом. Третий аспект я желаю увидеть в вашем, и только вашем исполнении. Соразмеряйте цель и возможности. Плох тот маг, кто бьется лбом в Квадрат Опоры. Вы меня поняли?

Гарпия кивнула. Возбужденная, раскрасневшаяся, девчонка среди равных, она трижды за минуту успела изменить цвет оперения. Ты ведь завтра все забудешь, думал Кручек, глядя на нее. Нет, не забудешь. Отложишь ядрышко про запас, очистив от боли, счастья, потрясения… Так важно ли, что случилось в лаборатории? Если завтра расправится со вчера? – ободрав перья, уничтожив якорь…

Важно, отозвалась гарпия, застыв в ожидании. Потому что случилось. У нас на глазах, с нами, ради нас – случилось. Остальное – не для меня. В полет не берут лишнюю тяжесть. Но рано или поздно мне, усталой, понадобится место для отдыха. Подставишь ладонь?

Мы – очень разные, вздохнул доцент. Очень-очень. Мне не перелететь через эту пропасть. Я толстый и тяжелый. Я упаду.

Пропасть? – удивилась гарпия. – Где?

– Начинайте.

– Какая ценность осталась у меня, мастер?

Двусмысленность вопроса ввергла его в смущение.

– Избыточная.

– Я поняла.

Она не сказала: спасибо. Не поблагодарила сокурсников за помощь. Словно происходящее было абсолютно естественным, и не нуждалось в дополнительных объяснениях. В ответ улыбнулась Марыся: светло и лукаво. Схватив обеими руками голову, раскачивался Яцек, будто молился. Усмешка топорщила усы Теодора. Патлатый Хулио щелкал пальцами, как кастаньетами.

Она не благодарила. Они не ждали благодарности.

Случилось, и ладно.

– У меня есть идея, мастер.

Едва намеченная гарпия взлетела над фитилем. Похожа на бабочку, которая летела на пламя и чудом, пронизав стекло, угодила в чрево фонаря, гарпия-иллюзия была похожа на рисунок ребенка. Крылышки-полотенца, хвост врастопырку. Ветер треплет волосы, превращая их в знамя. Белый дым стлался по «творильне», и казалось, что художник изобразил гарпию углем на листе бумаги.

Внизу, россыпью бликов, проявилась брусчатка. На булыжник легли косые тени домов. Пейзаж требовал минимум усилий. Эскиз к задуманному полотну, не более.

Тени зашевелились. Из темных силуэтов домов, опрокинутых на мостовую, один за другим восставали темные силуэты людей. Простенькие фигурки без лиц. Подражая хороводу фей, люди образовывали кольцо, кружась по брусчатке. В центре – над центром – кольца парила гарпия, и люди тянули к ней руки.

Требуя, угрожая, любопытствуя, ненавидя, умоляя…

За каждым волочился хвост – цепь с якорем на конце. Когда якорь цеплялся за булыжник, человечек спотыкался, опрокидывался на спину, но быстро вскакивал и возвращался к прежнему занятию. Одинаковые, они все же различались. Этот в короне. Тот – с арфой. Третий грозит пальцем. Четвертый – в мантии профессора. Пятый – с алебардой. Корзина цветов. Шпага. Скороводка с блинчиками. Украденный кошель. Мантилья.

Подобие имеет связь с прототипом, вспомнил Кручек собственные слова. Найди связь, и действуй.

Подпрыгивая, человечки старались достать гарпию. Кое-кто раскручивал свою цепь на манер аркана, желая сбить добычу якорем. Иные покидали хоровод, растворяясь в белом дыме. Их место занимали другие.