Гарпия

История, думал Кручек, наблюдая за танцем. Наша история – гулящая девка. Она не знает приличий. Серьезные, воспитанные в духе традиций истории заканчиваются браком – или дракой. Влюбленные идут под венец. Рыцарь убивает дракона. Аплодисменты, господа! А у нас? Началось душевной болезнью поэта, закончилось лабораторной работой по трингулярной империстике.

Где мораль? Где ценность? Утилитарная, избыточная, пиковая – где?! Засунь нашу историю в иллюзион, и на жести не проявится никаких рун.

Словно возражая, иллюзион гарпии вынес вердикт:

«Ценность избыточная. Зафиксировано».

– Хорошо. Я удовлетворен. Внимание, дамы и господа! Мы приступаем ко второму этапу. Ваша задача: на примерах, уже имевших место, проиллюстрировать цели воздействия на объект. Изменение, созидание или разрушение. Напоминаю, что воздействие должно оказывать влияние на императивные аспекты ценностей…

Все склонились к «творильням».

Сгорела в огне пожара метла Хулио. Превратилась в красотку жаба Марыси. Яцек измывался над фолиантом, переплетенным в сафьян – текст исчезал со страниц, потом возникал снова, но с рукописными комментариями на полях. У Теодора цветущий луг чах от засухи, пока не начался дождь. Кто-то оживлял статую. Кто-то менял деньги на лепестки роз.

Три десятка фонарей горели на столах.

Кручек стоял на прежнем месте. Он знал, что в иллюзионе Келены летает женщина-птица. Смешной рисунок ребенка. Летает и ждет. Создание, думал он. Изменение. Разрушение.

– Кажется, получилось, – сказала гарпия. – Вы не посмотрите?

Epilogus

– В тень сидеть? Солнце главец жарит. Обморок падать скверно.

Техайос говорил по-реттийски с жутким акцентом. Фразы юный гарпий строил, как дитя возводит замок на песке – без плана, без чертежей, наплевав на каноны зодчества.

– Не беспокойтесь. Я хорошо переношу жару. Передайте-ка лучше кувшин с водой. Благодарю! А теперь – с вином…

Следуя примеру малабров-кочевников, Матиас Кручек накинул на голову платок, стянув его на лбу шнурком – чтоб не унесло ветром – и щедро полил водой импровизированную «шляпу». Техайос с изумлением воззрился на гостя. Чувствовалось, что «большак-колдун» произвел на юношу огромное впечатление. Превратись гость в камелопарда, гарпий удивился бы меньше.

Самому Кручеку такая метода защиты от палящего солнца, честно говоря, была известна лишь в теории. На практике он применил ее впервые. Делая вид, что ему и пустыня Кара-Кумыз – нипочем, профессор смешал в кратере вино с родниковой водой. Местная кислятина отлично утоляла жажду.

И способ проверенный.

Внизу мириадами блесток искрилось море. Так вор вываливает на одеяло шкатулку с драгоценностями, желая полюбоваться добычей. У горизонта лазурь воды сливалась с лазурью неба. Кручек щурился, силясь разглядеть призрачную границу, вздыхал, браня свое зрение, и возвращался взглядом к окрестностям. Желто-серые клыки скал увенчаны пыльными шапками зелени: мирты, оливы, можжевельник. Непослушными вихрами вздымаются одиночки-кипарисы. Крики чаек, ветер посвистывает в ветвях. Суденышко под белым парусом уходит вдаль; по выгоревшему в зените небу плывут фрегаты облаков.

Идиллия!

Он сидел у края обрыва. Внизу море вылизывало узкую кромку пляжа. Волны казались соловьиными язычками. «Локтей сто», – прикинул Кручек высоту. Страшно не было. Тело превратилось в пушинку. Захоти, и взлетай без крыльев или заклинаний. Недаром гарпии гнездятся здесь, на Строфадах.

Переборол сонную лень – и ты уже в небе…

Вспомнив, что резервацию никто не отменял, он отхлебнул еще вина.

– Келайно скоро тут. Рядом напротив. Сосед-остров.

– Я никуда не тороплюсь.

За Келеной отправился отец Техайоса, поручив гостя заботам сына. Юный гарпий чувствовал себя не в своем гнезде. Он не привык к чужакам, и не знал, чем занять «большака-колдуна». А для поддержания непринужденной беседы ему не хватало слов. Он стеснялся, менял цвет оперения на сизый, на розовый…

Завтра, думал Кручек, от этих переживаний не останется и следа. К такому трудно привыкнуть. Признать за собеседником право быть собой. Непохожие вызывают у нас зависть – или жалость. Выбор невелик: «Мне бы так!», либо «Ах, бедняжки!..» Обратная сторона зависти – ненависть. Обратная сторона жалости – презрение. С нашей башни легко судить, но и падать – легко. То, что мы считаем даром судьбы, кто-то сочтет проклятием. Вечный Странник, пора менять профессию! Уйду в философы, лягу под цветущей вишней – кувшин, лепестки, гнозис и, буль-буль, экзегетика…

В гости к Келене он собирался не первый год. Гарпия успела сдать экзамены на степень бакалавра и продолжить обучение в магистратуре. Всякий раз, улетая на каникулы, она приглашала его на Строфады. Профессор благодарил, давал обещание – и откладывал до лучших времен.

Вот они, лучшие.