Гарри часто молчит (СИ)

- Малфой, зачем начинать говорить, если ты всё равно не пытаешься объяснить? - подчеркнуто ровно спросил Гарри, перебив гневную тираду друга. То горячее, колючее, копившееся под ребрами еще несколько минут назад, вдруг отхлынуло тихой волной. Сейчас оно не хотело прорываться, наоборот — окутывало разум коконом отстраненного терпения. - Тебе всё-таки хочется выглядеть ублюдком?

- Ой, как будто на это мнение можно повлиять! - фыркнул Драко. Он сделал паузу, налил из бутылки в стакан что-то коричневое, пахнущее горечью и жженым сахаром, влил в себя долгим глотком. - Хорошо, Поттер. Начнем издалека, с тех самых чистокровных бредней. Знаешь, что такое Род и его магия? Это когда каждый камень в Мэноре, начиная с первого закладочного, помнит тебя, твоего отца, твоего деда и так далее до основателя Рода, и каждый камень шепчет тебе имена. Когда ты закрываешь глаза и не можешь представить — себя, ты видишь только бесконечную многослойную цепь во времени, скрепляющую прошлое с будущим, и лишь очень сильно присмотревшись сможешь разглядеть: вот это звено — я. Когда каждое решение твоих предков — как изгиб корней дерева, на котором ты — ветка, и корни определяют — тебя…

- Бла-бла-бла, - мерзким голосом перебил Финниган. - Действительно, чистокровные бредни!

Драко в ответ слегка вздрогнул — как от ожиданной, но все же слишком резкой боли, и продолжил уже привычным едким тоном, согласно кивнув Симусу.

- Чистокровные бредни, Поттер. А ты в ответ расскажи мне теперь, что такое любовь.

Рон немедленно взвился:

- Ну, о чем с ним говорить, издевается же!.. - но Гарри только вопросительно вскинул бровь.

- Любовь, Уизли, - мягко повторил Малфой. - Вот сидит твой друг, согласно официальной прессе - спасенный силой материнской любви. Я рассказал вам, что такое Род, и ты назвал это бреднями. Теперь я хочу услышать, что же такое любовь, применимость которой в практических целях нам демонстрирует вот этот вот Герой Британии самим фактом своего существования. Расскажи мне о любви так, чтобы это не выглядело бредом!

- Да пошел ты! Своим поганым языком еще…

- РОН! - Гарри сказал это тихо, но то, что копилось у солнечного сплетения, вздыбилось, грозя прорваться в любую секунду. И кажется, Рон заметил что-то такое, потому что отшатнулся и тревожно вскинул руку. Но Гарри уже обуздал волну. - Рон, парни. Я правда хочу понять. Подождите у стойки, а?

На удивление без возражений, все трое действительно отошли к стойке бара, а Рон все бросал на друга настороженные, опасливые даже взгляды. Гарри снова развернулся к Малфою и сказал:

- Это действительно слишком глубокая философия для меня.

- О’кей, Поттер, объясняю на пальцах. Вот представь: жила была Лили Поттер…

- Пожалуйста, Малфой, - мирно перебил его Гарри. - Не надо трогать мою мать.

- О, - округлил губы Драко, а через секунду лицо его стало ледяным. - Разумеется, Поттер. Не будем трогать руками личное. Твое личное — не будем…

Он заметно расслабился после ухода Рона, Дина и Симуса, и теперь, глядя на него, Гарри ясно видел, что Малфой не только устал, но еще и пьян — до стеклянной искренности, до пронзительного взгляда в потолок, как в зеркало. Драко почти минуту рассматривал серые потолочные панели, прежде, чем снова опустить глаза на собеседника.

- Хорошо. Жила-была выдуманная ведьма Зизи Обормоттер, - он издевательски осклабился. - Вышла замуж, родила сына, и однажды спасла своего ребенка от прямой Авады силой материнской любви. И вовсе даже не умерла сама, а жила себе дальше, спасенный малыш вырос, поступил работать в Аврорат и там уже героически погиб во цвете лет. А миссис Обормоттер как-то пережила потерю сына и живет себе дальше. И тут к ней приходят, допустим, коллеги покойного сына. И говорят: «Миссис Обормоттер, вы - единственное известное средство защиты от смертельного заклинания Авада Кедавра. И чтобы не было лишних потерь среди авроров, мы решили брать вас на особо опасные рейды, чтобы вы наших бойцов закрывали от Авад вот этой своей силой любви». И сначала ее убеждают по-хорошему, мол посмотрите на парней, они же все вам в сыновья годятся, ну что вам стоит! А миссис Обормоттер, представь себе, говорит, что не может так… И тогда ее убеждают по-плохому, и припоминают, что она не безгрешна, и грозят камерой в Азкабане. Как думаешь, Поттер, если эту миссис припугнуть хорошенько — она передумает?

- Ты пытаешься сказать, что действительно не мог воспользоваться родовой магией?

Малфой снова коротко расхохотался.