Гарри Гудини

Спустя полчаса Гарри подозвал тюремщика, стоявшего неподалеку от фургона, и попросил разрешения поговорить с Бесс. Когда часовой доложил, что американец близок к истерике, Лебедев дал разрешение. Страшный Лебедев, оказывается, был трогательно сентиментален. Бесс что-то шепнула Гарри через зарешеченное оконце, потом через прутья решетки поцеловала его долгим поцелуем. Но тут возник Лебедев и оттолкнул ее. Бесс вырвалась и подбежала к окну, чтобы в последний раз поцеловать Гарри. Затем охранники силой увели ее обратно в здание. Бесс плакала навзрыд, но то были слезы облегчения: она сделала свое дело. У нее во рту были спрятаны два инструмента — миниатюрный консервный ключ и стальная часовая пружинка.

Заполучив эти необходимые приспособления, Гарри принялся за работу, взрезая цинковый пол фургона консервным ключом по периметру стен в полуметре от них. Потом в ход пошла пружинка, которой Гарри прошелся вдоль стен по стальному покрытию.

Вырезав достаточно широкий люк, он отогнул цинковый настил и ввел его края в распилы на стене. Затем, сунув инструмент в рот, вылез и пошел по тюремному двору, окутанному сумерками майского вечера. На нем была только роба для заключенных, которой Лебедев снабдил своего добровольного узника.

Когда он вошел в здание, Лебедев выказал удивление, но это не спасло Гарри от обыска.

Газетчиков не было, но Гудини ликовал. В гостиницу он вернулся на дрожках. Он проглотил приспособления во время второго обыска и отрыгнул их после осмотра, когда облачался в костюм. Уроки старого японца и долгие часы упражнений с картофелиной на веревке не про шли даром.

Во всяком случае, именно так Гудини преподнес историю с фургоном репортерам, находясь уже за пределами России.

Осложнения и нетерпеливые толпы

Гудини имел контракт на четыре недели выступлений в зале Московского дворянского собрания. После удачных манипуляций с консервным ключом в тюремном ужасном фургоне его гонорары были удвоены. Посыпались приглашения от многих владельцев увеселительных заведений. В общей сложности он давал представления в разных театрах Москвы четыре месяца. За неделю, в течение которой он выступал перед великим князем Сергеем Александровичем, московским генерал-губернатором, его гонорары составили 350 фунтов, или 1750 долларов по курсу 1903 года, и это при том, что хорошая комната в театральной гостинице стоила в сутки всего доллар, а обед с вином в ресторане тянул на 15 центов.

Покинув Москву, Гарри три недели выступал на Нижегородской ярмарке, о которой многие торговые люди на Западе отзывались как о величайшей и богатейшей в мире.

В сентябре 1903 года Бесс, Гарри и Куколь поспешили в Голландию, в цирк «Карр». В Дродрехте Гудини разыграл свой трюк с освобождением из тюрьмы, одной из самых старинных в этой стране. Владелец цирка пытался заключить с ним контракт на поездку в Италию, но у Гарри был уже подписан выгодный контракт в Германии, затем — на полгода в Англии. В Лондоне Гарри бросили вызов, из-за которого он чуть было не попал в беду. На этот раз дело не ограничилось простой демонстрацией мастерства.

Указанный эпизод был описан в газете «Дэйли иллюстрейтед миррор» за 18 марта 1904 года. Вот текст этой статьи: «Всего за час и десять минут Гудини снял наручники, предоставленные редакцией «Миррор». Вчера днем на большом ипподроме не было ни одного свободного места. Гарри Гудини, Король наручников, вышел на арену и был встречен овацией, достойной царственной особы.

Уже несколько дней всему Лондону известно, что вечером в прошлую субботу на арену вышел сотрудник «Миррор» и в ответ на вызов Гудини надел на него наручники. Ответ на вызов американского «патриарха тайны» получился достойный.

Поездивший по стране журналист однажды встретил в Бирмингеме кузнеца, конструировавшего замок в течение пяти лет, который, по его утверждению, не мог открыть ни один смертный. Сразу поняв, что это не пустые слова, журналист купил наручники с таким замком и привез их в Лондон.

Виднейшие лондонские механики пришли в восторг и единодушно признали, что за всю жизнь не встречали лучшего устройства.

В итоге издатели «Миррор» решили устроить мистеру Гудини серьезную проверку при помощи этих наручников. Как подобает настоящему спортсмену, мистер Гудини принял наш вызов, хотя, по его собственному признанию, ему не понравился вид замка.

Поединок состоялся в три часа дня. Четыре тысячи зрителей с трудом сдерживали нетерпение, пока на сцене шли шесть номеров, предшествующих выходу иллюзиониста.

Возле ступеней, ведущих на арену, тихо и незаметно стоял сотрудник «Миррор». Когда его соперник вышел в центр, он присоединил свои рукоплескания к самой громкой овации, какая когда-либо устраивалась смертному.

— Я готов, — сказал Гудини, обращаясь к публике, — позволить сотруднику «Миррор», если он здесь присутствует, надеть на меня наручники.