Гарри Гудини

Кто-то из зрителей предположил, что Гений освобождения мог потерять сознание. Напряжение нарастало. Несколько женщин так разнервничались, что их пришлось вывести из зала. Мучительная неизвестность продолжалась. Через сорок минут одна истеричная женщина закричала, что директор театра должен остановить представление: Гудини, наверное, уже мертв.

На сорок пятой минуте толпа засвистела, многие кричали, требуя открыть сейф. Когда истерия достигла высшей точки, один из экранов шевельнулся, и навстречу овациям шагнул бледный и измученный Гудини в насквозь мокром купальнике.

На другой день рабочие увезли сейф обратно в выставочный зал фирмы, где его осмотрела бригада механиков. Устройство выглядело нетронутым. Как иллюзионисту удалось выйти наружу, осталось загадкой.

Идея этого трюка возникла у Гудини однажды среди ночи. Он вскочил с кровати, схватил бумагу и карандаш и стал делать заметки, чтобы ничего не забыть.

Решив осуществить номер с освобождением из сейфа, неутомимый американец вступил в переговоры с ведущими лондонскими фирмами по производству несгораемых шкафов. Установив, какая из фирм выпускает лучшие модели сейфов, Гарри обратился к ее директору по сбыту, чтобы выяснить, не слишком ли администрация фирмы дорожит своей репутацией, поскольку некоторые компании избегали подобной легкомысленной рекламы, какую представлял собой контакт с артистом. Эта первая ступень была успешно преодолена.

Дуглас Джилберт в книге «Американская эстрада» упоминает о такой профессиональной черте Гудини: «За время своей карьеры Гудини приобретал или добывал патенты на все замки, выпущенные в Соединенных Штатах, Великобритании, Франции и Германии. Он знал о замках больше, чем большинство слесарей».

Однако Чарлз Кортни, знаменитый нью-йоркский механик, был несколько иного мнения. Он говорил, что Гудини было далеко до специалистов по замкам. И Кортни был прав: существовала масса секретов производства, установки, обслуживания и ремонта замков, которых Гудини не знал и знать не хотел. Замки интересовали его лишь с точки зрения возможности открыть их за максимально короткое время. Однако руководства по эксплуатации сейфов он, несомненно, изучал на редкость дотошно.

Что касается описанного выше случая, то, когда Гудини выяснил секреты предоставленного фирмой несгораемого шкафа, он тотчас объявил, что может выйти из любого сейфа в Лондоне.

После установки сейфа в театре Гудини приступил к работе. Он снял диск с внутренней стороны дверцы и убрал пружины, с которыми нельзя было справиться голыми руками, заменив их более слабыми. После обработки замок сейфа действовал безукоризненно. Гарри был нужен лишь специальный трезубец двухдюймовой длины, чтобы с его помощью свинтить диск и зацепить слабые пружины.

Такое устройство любой иллюзионист легко мог спрятать в руке или где-либо в другом месте на себе, но у Гудини для этого не было шансов. Лысый очкарик судейского обличья, который помогал осматривать сейф, был не кто иной, как упоминавшийся выше приятель Гудини Уилл Голдстон.

Устройство было спрятано под кольцом на пальце Голдстона.

Когда Гудини пожимал всем руки, Голдстон оказался последним. Во время рукопожатия он и передал Гудини необходимое тому устройство.

Для выхода из сейфа Гудини понадобилась одна минута, а все остальное время, пока зрители медленно сходили с ума от напряжения, он сидел на сцене позади экранов, спокойно читая книгу, заблаговременно припрятанную под ковром, и изредка поглядывая на публику сквозь щели в экране. Когда истерия в зале достигла высшей точки, он спрятал книгу, взъерошил волосы и вышел на сцену, симулируя изнурение.

Чтобы добиться сенсации, мало было знать устройство сейфа. Нужна была гениальность Гудини. Если бы его секрет стал известен, появились бы толпы иллюзионистов, вылезающих из сейфов, но кто сегодня может назвать хоть одного?

Весной 1904 года во время пребывания в Лондоне Гудини занемог. Его рубашка пропитывалась потом еще до начала представлений, требовавших достаточно серьезных физических усилий. Как обычно, он не обращал на недомогание никакого внимания, однако Бесс встревожилась. В конце концов ей удалось с помощью директора театра и друзей убедить Гарри, что у него жар, а вызванный врач объявил, что у него пневмония: либо он ляжет в постель, либо попросту умрет.

Гудини с неохотой повиновался. Он, должно быть, был очень слаб, потому что провалялся несколько дней, а едва начав поправляться, тут же уехал домой, в Америку, он хотел быть рядом со своей матушкой.

Гарри и Бесс покинули Англию в первых числах апреля. В автобиографических записках Гудини говорится, что он провел все лето 1904 года в Коннектикуте, в своем поместье под Стэмфордом. Возможно, несколько дней пробыл и в самом Стэмфорде.