Гарри и Меган. Выбирая свободу

Пока Дэниел, находившийся здесь же, чтобы подправлять макияж Меган, болтал с Дорией, которая с явным облегчением восприняла возможность побыть не в центре внимания, Алекси и его команда предложили Гарри устроиться на обитой дамасским шелком кушетке Morel & Seddon. После своего крещения в 1984 году принц уже фотографировался на ней со своей матерью, принцессой Дианой. Меган расположилась внизу, на аксминстерском ковре, окруженная мальчиками и девочками.

Алекси умел вызывать улыбку маленьких моделей одной фразой. «Кому нравятся конфеты Smarties?» – крикнул он. Поднялся лес рук. Тот же фокус он проделал с Дорией, Уильямом, Кейт, Чарльзом, Камиллой, королевой и принцем Филиппом после того, как старательно рассадил всю семью на креслах с шелковой обивкой. «Я хотел, чтобы они воспринимали это как семейное фото, а не как снимок спортивной команды или армейского взвода», – объяснял он. Хорошо, что его «смартис» работали и со взрослыми. Улыбнулась даже королева.

У Алекси осталось всего несколько минут, чтобы сфотографировать новобрачных вдвоем, и фотограф быстро принял решение отправиться с ними на лужайку в розовый сад королевы. Пока они втроем обходили живые изгороди и группы цветочных клумб, солнце начало опускаться за башни замка. Алекси предложил сделать один последний сет на небольшой лестнице. Гарри опустился на ступени, а Меган, наконец-то освободившаяся от своей прекрасной, но сковывающей движения фаты, присела рядом и удобно прислонилась к его груди. Это был кадр дня. Они смеялись над тем, как справились с сумятицей этого утра, и шутили по поводу своей усталости от пережитых эмоций. «Это был один из тех волшебных моментов, – говорил Алекси, – когда все идеально встает на свои места».

Любомирски немедленно отправился в дом своей матери, находившийся неподалеку, чтобы погрузиться в работу вдали от любопытных глаз. По дороге он просмотрел цифровые файлы, которые у него не было времени изучать во время съемки. На месте этим занимался его ассистент. Когда Алекси увидел снимок, сделанный в спешке в последние три минуты фотосессии, у него вырвался вздох облегчения. Это был «потрясающий» и «эмоциональный» кадр.

«Эмоциональный» можно было считать словом дня. И никто не смог бы более умело пробудить эмоции, чем жених в начале свадебного приема. Когда гости – многие скинули туфли на каблуках, сменив их на специально приготовленные уютные белые тапочки, – собрались в неоготическом зале, восстановленном во всем его великолепии после пожара 1992 года, Гарри встал, чтобы произнести речь. После того как он впервые вымолвил слова «моя жена и я», публика разразилась аплодисментами. А сам принц с таким же удовольствием повторял их, с каким остальные слушали.

У всех было приподнятое настроение, чему способствовало в том числе невинтажное шампанское Pol Roger Brut Reserve. Среди детей присутствовали леди Луиза Маунтбаттен-Виндзор и виконт Северн – кузина и кузен Гарри. Маленькие гости могли утолить жажду безалкогольными коктейлями из сиропа бузины и яблочного сока. Для изготовления напитка использовались яблоки сорта «кокс», выращенные в садах Сандрингема. Столы были уставлены изысканно оформленными закусками. Гостям предлагались шотландские лангустины, завернутые в ломтики копченого лосося с цитрусовым крем-фрешем, запеченная на гриле английская спаржа в камберлендской ветчине, панакотта из горошка c перепелиными яйцами и лимонной вербеной, отварное куриное мясо, к которому подавались слегка приправленный специями йогурт и запеченные абрикосы. На ланч были приготовлены фрикасе из фермерской курицы с зеленым луком и сморчками, горох и мятное ризотто с ростками горошка, трюфельным маслом и ломтиками пармезана, а также запекавшаяся 10 часов на медленном огне виндзорская свиная грудинка в хрустящей корочке, к которой подавался яблочный компот.

Официальной хозяйкой дневного мероприятия была королева, но представил новоявленных мужа и жену и передал слово отцу жениха Уильям – шафер Гарри. Суховатый юмор Чарльза в полной мере проявился в его речи: он поведал о том, как кормил малыша Гарри и менял ему подгузники, прежде чем отпустить во взрослую жизнь. Потом принц Уэльский произнес слова, заставившие слушателей прослезиться: Чарльз признался, насколько трогательно ему было видеть, как младший сын вступает в брак. «Дорогой мой старина Гарри, – закончил он свой тост, – я так рад за тебя!»

Но никто не радовался за Гарри больше, чем он сам. Новобрачный произнес импровизированную речь о том, как он счастлив стать частью новой команды, и отметил, «сколь изящно» его невеста справилась с организацией всего мероприятия, несмотря на некоторые внешние помехи. Также вслед за своим «дорогим стариной отцом» Гарри позволил себе дружескую подначку: он выразил надежду на то, что американская половина приглашенных не прихватит с собой находящиеся в зале мечи, и попросил гостей вести себя потише, когда они будут расходиться, чтобы не потревожить соседей.