Гарри из Дюссельдорфа

Гейне запоминал морские сказки, услышанные от рыбаков, и, гуляя по берегу, думал о великой истории человечества, связанной с морем. На берегах южных морей родились мифы о прекрасных греческих богах: о могучем царе богов и людей Зевсе, его жене Гере, дочери Афродите, вышедшей из пены морской на острове Кипре, о морском боге Посейдоне, морской богине Фетиде, родившей великого смертного героя Ахилла, о многих других богах, рожденных эллинской народной фантазией. По морским волнам неслись корабли греческих воинов, осаждавших Трою, и суда крестоносцев, завоевателей древнего Иерусалима.

Образы античного мира, средневековья, нового времени возникали перед поэтом, когда он бродил по морскому берегу или сидел на прибрежном песке, вслушиваясь в многоголосую музыку водной стихии. И ему казалось, что вот-вот из пучины вынырнет грозный морской бог с трезубцем или, резвясь, поплывут по волнам веселые нимфы, или вдруг на горизонте покажется страшное видение — таинственный корабль Летучего Голландца с распущенными парусами, обреченного вечно странствовать по морям. При встрече с другими кораблями оттуда пытаются передать пакет с почтой, но этих писем нельзя доставить, потому что они адресованы давно умершим людям — ведь Летучий Голландец и его экипаж давно потеряли счет времени.

Мысли и образы, рожденные Северным морем, воплощались в стихах, написанных в новой для Гейне манере. Переливчатые голоса моря, то бурного, то меланхолически-спокойного, не вмещались в обычные размеры и ритмы. Это были вольные стихи, подчиненные особой, внутренней гармонии слова. Плывя в челноке вокруг острова или лежа на палубе кораблика лицом кверху, Гейне как бы впитывал в себя звуки моря и краски солнечного заката.

Огненно-красное солнце сходит
Вглубь, в далеко шумящее,
Серебром окаймленное море;
Воздушные тучки, прозрачны и алы,
Несутся вслед; а напротив,
Из хмурых осенних облачных гряд,
Ликом грустным и мертвенно бледным
Смотрит луна; а за нею,
Словно мелкие искры,
В дали туманной мерцают звезды.

Буря на море, где «все кипит и свистит, трещит и ревет в сумасшедшем доме звуков», рождает у Гейне новое стихотворение:

Беснуется буря,
Бичует волны.
А волны ревут и встают горами,
И ходят, сшибаясь и пенясь от злобы,
Их белые водяные громады,
И наш кораблик на них с трудом
Взбирается, задыхаясь,
И вдруг обрушивается вниз,
В широко разверстую черную пропасть.

О море!

Мать красоты, рожденной из пены,
Праматерь любви! Пощади меня!..

И вот наступает штиль. Сверкают золотые чешуйки на водной глади, безбрежно широкое ласково пенится море. Гейне записывает:

Тишь на море! Ярким светом
Дали водные залиты,
И в уборе зыбком судно
След зеленый оставляет.

У руля улегся боцман

И храпит, на брюхе лежа,
А у мачты чинит парус
Весь смолой покрытый юнга.

Щеки грязные не могут

Скрыть румянца, и тоскливо
Рот сведен, тревоги, муки
Полон взор его прекрасный.

Тут же рядом разъяренный

Капитан стоит: — Мошенник! —
Он кричит. — Да ты из бочки
У меня стянул селедку!

Тишь на море! Над волнами

Рыбка умная всплывает
И, в лучах головку грея,
Плещет хвостиком игриво.

Неожиданно на рыбку

Чайка вниз летит стрелою
И, с добычей легкой в клюве,
В высь лазурную взмывает.