Гарри, который не Поттер

— Итак, — начал Энакин, едва мальчик устроился поудобнее, читай вжался в кресло, — начать предлагаю со знакомства. Зовут меня Энакин Гринграсc. И так как, судя по всему, ты как минимум магловоспитанный, то наиболее простой для тебя аналогией будет то, что я являюсь главой магического аналога полицейского департамента Британии. Обращаться ко мне ты можешь лорд Гринграсc, это понятно?

— Да, сэр, — несколько более робко, чем хотелось, ответил Гарри.

— Хорошо, а теперь давай поступим следующим образом. Ты рассказываешь мне о том, где ты рос, кто твои опекуны и так далее, а я постараюсь выяснить, чей же ты в действительности ребёнок.

— Хорошо, сэр, — стараясь быть как можно более храбрым, ответил «Гарри».

— Раз хорошо, тогда я само внимание.

— Я это… Ме… меня зовут Гарри, — чуть запинаясь, начал свой рассказ «Гарри». — Ну, наверное, Гарри, так как после вчерашнего я в этом уже не очень уверен. Мне одиннадцать лет, и, наверное, я родился тридцать первого июля одна тысяча девятьсот восьмидесятого года. Со слов воспитавшей меня тёти Петунии они обнаружили меня на крыльце в корзине, что произошло утром второго ноября. Никаких документов при мне не обнаружили, только письмо, в котором, как теперь ясно, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс сообщил, что я сын её покойной ныне сестры, что зовут меня Гарри Поттер и что моих родителей убил злой маг, а обо мне она должна позаботиться, так как других родственников у меня нет.

— В доме у тёти я и жил все эти годы, спал в чулане, работал по дому. Ни тётя, ни дядя меня никогда не любили, называли нахлебником, уродом и много ещё как. Их сын Дадли не упускал и единой возможности надо мной поиздеваться. Вы простите что, я… Это не жалобы, просто рассказываю, как есть.

— Ты не переживай и говори всё, что считаешь важным, поверь, никогда не известно, что именно по-настоящему важно, а что нет, но может статься, что вот из таких мелочей и складывается общая и при этом более чем цельная картина.

— В общем, — немного осмелев, продолжил ободрённый тем, что его не отругали за жалобы на опекунов, ребёнок, — так я и жил: ходил в самую обычную начальную школу в городке Литтл Уингинг, сдал экзамены одиннадцать плюс и готовился к поступлению в среднюю школу Хай-Кемеронс. Вот только незадолго до тридцать первого июля нам принесли письмо. Оно было странным.

— И что же именно тебе показалось странным?

— Ну, оно было написано на очень плотной желтоватой бумаге изумрудными чернилами, а адрес на нём гласил, что оно предназначено мистеру Гарри Джеймсу Поттеру город Литтл-Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей.

— Вот прям так и написано? — вскинув бровь, решил уточнить Энакин.

— Ну да, я тогда подумал, что это шутка такая, а потом письмо отобрал дядя, я его даже прочитать не успел, а он очень разозлился и отправил меня в чулан.

На утро пришло ещё около десятка писем, тогда дядя переселил меня во вторую спальню Дадли, туда, где до этого хранились его в основном сломанные игрушки. Дадли истерил, но комнату ему так и не вернули, а затем дядя заколотил щель для писем, но это не помогло. На следующий день их, в смысле писем, было ещё больше. На этот раз они выпали из камина, чем порядком напугали дядю и тётю, после чего мне опять досталось, и я остался без завтрака и обеда. После этого дядя перекрыл камин, а также забаррикадировал дверь. Утром субботы, удивлённый таким новшеством, молочник передал молоко и яйца через окно, вот только внутри яиц опять были письма. После этого дядя взбесился, мы сели в машину, и он вёз нас куда-то на север. Ночевали в гостинице, но и там снова были письма. Вид у дяди после этого был совсем не здоровый, и он куда-то ушёл, а вернувшись, продемонстрировал нам новенькую двустволку и отвёз нас к пирсу, где мы сели в лодку и весь оставшийся день провели на острове в мало пригодной для жилья лачуге.

Ровно в полночь дверь оной лачуги сотрясло от неслабого удара, я сначала подумал, что это ветер, ведь на улице была гроза, но удар повторился, а после третьего дверь не выдержала, и на пороге появился Хагрид. Он поздравил меня с днём рождения, а ещё наколдовал Дадли поросячий хвостик за то, что тот, пока все разговаривали, сожрал мой именинный торт, сказал, что хотел превратить его в свинью целиком, но у него-де не получилось. Утром он отвёл меня в Косой переулок. Мы посетили банк и оказалось, что я вовсе не бедный и что у меня есть деньги. Потом мы купили всё необходимое к Хогвартсу, и он подарил мне в честь моего дня рождения сову. Простите, сэр, а нельзя ли как-то узнать, как там она, а то она с самого прошлого утра в клетке, голодная, наверно.

— Не стоит безпокоиться, твоя сова сейчас в хогвартской совятне. Уверен, она вполне сыта и довольна жизнью.

— О, это хорошо, благодарю, — обрадовался и вправду безпокоившийся о единственной подруге «Гарри». За те несколько недель, что она провела на Тисовой, они успели подружиться, и теперь осознание того, что с ней всё в порядке и она не поранилась, отдалось приятным теплом где-то в груди.