Гарри Поттер и Дары Смерти

Наутро Гарри не сразу вспомнил о случившемся, а вспомнив, наивно понадеялся, что это был сон, что Рон на месте и никуда не уходил. Но потом он повернул голову на подушке, и ему стала видна пустая постель внизу – она притягивала взгляд, как труп. Стараясь туда не смотреть, Гарри спрыгнул на пол. Гермиона уже возилась на кухне. Она не пожелала Гарри доброго утра и отвела глаза, когда он прошел мимо.

«Его нет, – повторял про себя Гарри, – нет». Он мысленно твердил это, умываясь и одеваясь, будто надеялся приглушить свое потрясение. «Его нет. Он не вернется». Горькая правда. Как только Гарри с Гермионой переберутся на новое место и наложат защитные чары, Рон больше не сможет их отыскать.

Завтракали в молчании. Глаза Гермионы покраснели, опухли; похоже, не спала всю ночь. Они собрали вещи. Гермиона тянула время, и Гарри понимал почему. Несколько раз он замечал, как она вскидывает голову, словно заслышав сквозь шум дождя чьи-то шаги, однако рыжеволосая фигура так и не появилась из-за деревьев. А Гарри, когда оглядывался вместе с Гермионой (он тоже еще не потерял надежды) и видел одни только мокрые деревья, всякий раз вспыхивал от гнева. В голове звучало: «Мы считали, ты знаешь, что делать!» – И Гарри с тяжелым сердцем продолжал складывать вещи.

Глинистая речка стремительно поднималась и грозила выйти из берегов. Гарри и Гермиона уже час как должны были покинуть стоянку. Гермиона трижды заново переупаковала бисерную сумочку; поводы для отсрочки закончились. Они крепко взялись за руки и перенеслись на ветреное взгорье, покрытое вересковым ковром.

Гермиона сразу отпустила руку Гарри, отошла, села на валун и уткнулась лицом в колени. Все ее тело сотрясалось от рыданий. Гарри наблюдал за ней, понимая, что должен подойти и утешить, но что-то не давало ему сдвинуться с места. Внутри все застыло и замерзло. Перед глазами опять возникло презрительное лицо Рона. Гарри зашагал по вереску, описывая большой круг с плачущей Гермионой в центре, бормоча защитные заклинания, которые обычно накладывала она.

За несколько дней они и словом не обмолвились о Роне. Гарри твердо решил не упоминать больше его имени, и Гермиона, кажется, это понимала, хотя иногда по ночам плакала, считая, что Гарри спит. Он же в свете волшебной палочки изучал Карту Каверзника и ждал, когда в коридорах «Хогварца» возникнет точка с надписью «Рон» – это означало бы, что их друг, защищенный чистокровным статусом, вернулся в уютный замок. Но Рон на карте не появлялся, а спустя некоторое время Гарри осознал, что открывает карту лишь затем, чтобы впиться жадными глазами в имя Джинни в спальне для девочек – смотреть и гадать, чувствует ли она во сне его взгляд, понимает ли, что он думает о ней и надеется, что с ней все в порядке.

Каждый день они с Гермионой пытались вычислить, где Думбльдор спрятал меч Гриффиндора, однако чем дальше, тем неправдоподобнее становились их теории. Как бы Гарри ни напрягался, он не мог припомнить ничего, что давало бы ключ к разгадке. Временами он уже не знал, на кого злится больше: на Рона или на Думбльдора. «Мы считали, ты знаешь, что делать… Считали, что Думбльдор все объяснил, что у тебя есть нормальный план!»

Бесполезно себя обманывать – Рон прав. Думбльдор почти не оставил Гарри подсказок. Они нашли один окаянт, но не знают, как его уничтожить. Другие окаянты по-прежнему недосягаемы. Какая-то безысходность. Гарри уже склонялся к мысли, что поступил самонадеянно, позволив друзьям сопровождать его в этом бессмысленном путешествии. Он ничего не знал, не представлял, как быть дальше, и с ужасом ждал, что и Гермиона вот-вот скажет: с меня довольно, я ухожу.

Вечера они проводили в молчании. Гермиона вытаскивала портрет Финея Нигеллия и ставила его в кресло, будто затем, чтобы хоть отчасти заполнить пустоту на месте Рона. Финей Нигеллий, несмотря на угрозы никогда больше не появляться, кажется, не мог противостоять соблазну что-нибудь вызнать про Гарри и раз в несколько дней соглашался вернуться – как раньше, с завязанными глазами. А Гарри даже радовался: все-таки собеседник, пусть заносчивый и ехидный. Гарри и Гермиона ждали любых новостей из «Хогварца» – правда, информатор из Финея получался не ахти. Он до небес превозносил Злея, первого директора-слизеринца после него самого, и Гарри с Гермионой приходилось следить за собой, чтобы не ляпнуть ничего оскорбительного или критического, иначе Финей тотчас удалялся.

Так или иначе, кое-что удалось выяснить. Против Злея постоянно, хоть и неявно бунтовала старая школьная гвардия. Джинни запретили посещать Хогсмед. Злей вернул старый декрет Кхембридж, запрещавший собрания трех и более учеников и создание неформальных объединений.