Гарри Поттер и дары смерти

- Нам нужно укрытие получше, - согласилась она, с дрожью натягивая футболку поверх пижамы. - Мне все время кажется, что я слышу, как снаружи ходят люди. Кажется, я даже кого-то видела пару раз.

Гарри молча надел джемпер и взглянул на спокойный неподвижный Хитроскоп на столе.

- Я уверена, мне показалось, - беспокойно сказала Гермиона. - Снегопад в темноте может сыграть злую шутку… Может быть, нам стоит дизаппарировать под Мантией-Невидимкой? На всякий случай.

Спустя полчаса, с уже упакованной палаткой, с Хоркруксом у Гарри на шее и вышитой бисером сумкой, зажатой у Гермионы в руках, они дизаппарировали. Привычное давление окутало их, а ноги Гарри оторвались от снега, и следующим, что он почувствовал, был удар о поверхность, по ощущениям, бывшую замёрзшей землёй, покрытой листьями.

- Где мы? - спросил он, оглядывая деревья вокруг, пока Гермиона открывала сумку и вытаскивала из неё опоры палатки.

- Овражный Лес, - ответила она, - однажды мы ходили сюда в поход с родителями.

Здесь тоже стоял пронизывающий холод и все деревья вокруг были покрыты снегом, но, по крайней мере, они были защищены от ветра. Большую часть дня они провели в палатке, прижавшись друг к другу, пытаясь согреться, над синими огоньками, умельцем в производстве которых была Гермиона, и которые можно было при необходимости собирать и переносить в баночке. Она так заботилась о Гарри, что он чувствовал себя больным, отходящим от какой-то быстротечной, но тяжёлой болезни. В полдень вновь начался снегопад, и их укрытое убежище покрылось свежим слоем мелкого, похожего на пыль снега.

После двух ночей плохого сна, Гарри стал настороженнее, чем обычно. Им едва удалось сбежать из Годриковой Лощины, и теперь Волдеморт казался как будто ближе, чем раньше, и более угрожающим. Когда снова стемнело, Гарри не согласился, чтобы Гермиона продолжила дежурство, и отправил её спать.

Он вытащил ко входу в палатку старую подушку и сел, надев все свитеры, что у него были, но всё ещё дрожа от холода. Через несколько часов сгустились такие сумерки, что ничего не было видно. Он чуть было не достал Карту Мародёров, чтобы последить за точкой, обозначавшей Джинни, но вспомнил, что сейчас рождественские каникулы, и она наверняка вернулась в Нору.

Любое малейшее движение казалось заметным в бесконечности леса. Гарри знал, что вокруг должно быть полно тварей, но он хотел бы, чтобы они оставались тихими и неподвижными, чтобы он мог отличить их невинные суету и брожение от звуков, которые могли означать что-то более опасное. Он вспомнил шелест мантии, скользившего по опавшей листве много лет назад, и ему показалось, что он слышит его снова. Гарри встряхнул головой. Их защитные заклинания успешно работали уже много недель, почему они должны отказать сейчас? Но ощущение, что в тот день было что-то не так, его не покидало.

Несколько раз он резко просыпался, потому что из-за того неудобного угла, под которым он задремал, облокотившись на палатку, у него болела шея. Ночь стала такой тёмной, что ему казалось, будто он застрял в пустоте где-то между аппарацией и дизаппарацией. Гарри лишь поднял руку, чтобы понять, сможет ли он разглядеть собственные пальцы, как вдруг это произошло.

Впереди возник яркий серебристый свет и двинулся между деревьями. Что бы это ни было его источником, двигалось оно беззвучно. Свет как будто просто плыл к нему.

Он подскочил на ноги, С вскриком, застывшим в горле, он вскочил на ноги и поднял палочку Гермионы. Он прищурился, поскольку свет уже стал слепящим, деревья на его фоне превратились лишь в чёрные силуэты, а оно всё приближалось…

Источник света вышел из-за дуба. Это была серебристо-белая лань, сияющая, яркая, словно луна, беззвучно шагавшая по свежевыпавшему нетронутому снегу, не оставляя следов. Она шагнула к нему, высоко подняв красивую голову с огромными глазами, обрамлёнными длинными ресницами.

Гарри неотрывно смотрел на создание, потрясённый не столько её странностью, сколько необъяснимым чувством того, что она была ему знакома. Он чувствовал, что ждал её, но забыл о том, что у них была назначена встреча, и вспомнил лишь сейчас. Желание немедленно позвать Гермиону, посетившее его ещё секунду назад, пропало. Он знал, он был бы готов дать голову на отсечение, что лань пришла к нему и только к нему.

Они смотрели друг на друга какое-то время, а потом она повернулась, и пошла прочь.

- Нет, - простонал он севшим от долгого молчания голосом. - Вернись!

Она продолжила неторопливо шагать меж деревьями, и её свет начал скрываться за полосами их чёрных стволов. Он сомневался лишь мгновение. Осторожность шептала, что это может быть обман, приманка, ловушка. Но инстинкт, охвативший его, подсказал, что это не может быть тёмной магией. Он бросился за ней.