Гарри Поттер и Дары Смерти

Вернон Дурслей дошёл до дверей, но Дудли за ним не последовал.

— Куда-то с кем-то из нашей братии? — вознегодовала Гестия.

Гарри такое уже видел: никто из колдунов не понимал, почему родные столь мало интересуются знаменитым Гарри Поттером.

— Всё нормально, — успокоил он. — Ерунда, правда.

— Ерунда? — Гестия грозно повысила голос. — Они что, не понимают, сколько ты пережил? И в какой ты опасности? И какое уникальное место занимаешь в сердцах людей, восставших против Вольдеморта?

— Э-э... Нет, не понимают, — сказал Гарри. — Для них я пустое место, но я уже привык и...

— Для меня ты не пустое место.

Если бы Гарри не видел, как шевелятся губы Дудли, он бы не поверил своим ушам. Он уставился на двоюродного брата и в итоге вынужден был признать, что тот действительно произнёс эту фразу; во всяком случае, Дудли залился краской. Изумлённый Гарри тоже смутился.

— Ммм... Спасибо, Дудли.

Дудли вновь замолк, сражаясь с непростыми словами и обширными понятиями, а затем промямлил:

— Ты спас мне жизнь.

— Не совсем, — поправил Гарри. — Дементор взял бы только твою душу...

Он с любопытством смотрел на Дудли. Они не общались ни этим летом, ни прошлым — Гарри приезжал на Бирючинную ненадолго и почти не выходил из комнаты. Но лишь теперь до него дошло, что чашка с холодным чаем под дверью вовсе не была подложенной бомбой. Трогательно, конечно, но всё-таки хорошо, что Дудли, кажется, исчерпал возможности выражать чувства... Он ещё пару раз открыл рот и, красный как рак, замолчал.

Тётя Петуния разразилась слезами. Гестия Джонс посмотрела на неё одобрительно, но тотчас — едва тётя Петуния бросилась на шею не к Гарри, а к Дудли — вновь вскипела от гнева.

— М-милый Диддичка... — всхлипывая, лепетала тётя Петуния, припадая к массивной сыновней груди. — Ч-чудный мальчик... Поблагодарил...

— Он не благодарил! — возмутилась Гестия. — Он только сказал, что не считает Гарри пустым местом!

— Да, но от него это всё равно что «я люблю тебя», — пояснил Гарри. Затянувшееся прощание утомило, хотя наблюдать за тётей, которая обнимала Дудли так, словно тот вытащил Гарри из горящего здания, было забавно.

— Мы вообще когда-нибудь поедем? — взревел дядя Вернон, вновь вырастая в дверях. — А ещё говорили, время поджимает!

— Да... да, поедем. — Дедал Диггл, зачарованный происходящим, с очевидным трудом вернулся к действительности. — Действительно пора. Гарри...

Он, слегка споткнувшись, бросился к Гарри и обеими ладонями стиснул его руку:

— ...Удачи! Надеюсь, мы ещё встретимся. На твоих плечах — судьбы всего колдовского мира.

— Ну да, — буркнул Гарри, — конечно. Спасибо.

— До свидания, Гарри. — Гестия тоже пожала ему руку. — Мысленно мы с тобой.

— Надеюсь, всё будет хорошо, — сказал Гарри, глянув на тётю Петунию и Дудли.

— О, я уверен, мы подружимся! — Диггл на прощание помахал цилиндром и вышел из комнаты. Гестия направилась за ним.

Дудли аккуратно высвободился из материнских объятий и шагнул к Гарри, который едва подавил желание выставить ему навстречу волшебную палочку. Но Дудли протянул ему свою большую розовую ладонь.

— Ну и ну, Дудли. — Гарри пришлось повысить голос — причитания тёти Петунии возобновились. — Тебя что, дементоры подменили?

— Не знаю, — пробормотал тот. — До свидания, Гарри. Увидимся.

— Угу... — Гарри пожал двоюродному брату руку. — Может быть. Давай, береги себя, Чемпион.

Дудли чуть не улыбнулся и вразвалку вышел из комнаты. Вскоре с улицы донёсся хруст гравия, а потом хлопнула дверца машины.

Тётя Петуния, плакавшая в платочек, встрепенулась и словно бы изумилась, увидев, что осталась с Гарри наедине. Торопливо сунув мокрый платочек в карман, она буркнула:

— Что ж... Прощай, — и, не глядя на племянника, направилась к двери.

— Прощайте, — ответил Гарри.

Она остановилась, обернулась, и на секунду Гарри показалось, будто тётя хочет что-то сказать — такой странный, взволнованный был у неё взгляд, но затем она легонько дёрнула головой и заспешила вслед за мужем и сыном.

Глава четвёртая. Семь Поттеров

Гарри взбежал по лестнице к себе и успел увидеть в окно, как машина Дурcлеев выезжает на дорогу. На заднем сиденье между тётей Петунией и Дудли виднелся цилиндр Дедала. С Бирючинной улицы автомобиль свернул вправо, рубиново блеснув стёклами в лучах заходящего солнца, и скрылся из виду.

Гарри взял клетку с Хедвигой, «Всполох» и рюкзак, в последний раз обвёл взглядом непривычно чистую комнату, затем сволок багаж вниз и поставил у лестницы. Темнело быстро; прихожую наполнили тени. Странно стоять здесь в тишине, зная, что покидаешь дом навсегда. Раньше, давно, когда Дурслеи уезжали куда-нибудь развлекаться и Гарри на несколько часов оставался один, это было редкое счастье. Он нёсся к холодильнику, хватал что-нибудь вкусненькое и бежал к компьютеру Дудли играть или к телевизору — переключать каналы сколько заблагорассудится... От воспоминаний у Гарри странно защемило в груди, словно при мысли о младшем брате, которого больше нет.