Гарри Поттер и Дары Смерти

— Хватит, — оборвал потеху Вольдеморт, поглаживая растревоженную змею. — Довольно.

Гогот стих.

— Почти всякое фамильное древо подгнивает со временем, — изрёк Вольдеморт. Беллатрикс, затаив дыхание, жадно ловила каждое его слово. — И тогда его следует обрезать. Убирать больные ветви ради здоровья оставшихся.

— Да, господин, — прошептала Беллатрикс, и глаза её наполнились слезами благодарности. — При первой возможности!

— Она у вас будет, — пообещал Вольдеморт. — И в вашей семье, и везде... Мы удалим гниль... Очистим кровь...

Вольдеморт направил волшебную палочку Люциуса Малфоя на тело, медленно вращавшееся над столом, и легонько ею взмахнул. Жертва очнулась, застонала и задёргалась, вырываясь из невидимых пут.

— Узнаёшь гостью, Злотеус? — осведомился Вольдеморт.

Злей поднял глаза к перевёрнутому лицу. Упивающиеся Смертью, словно получив наконец разрешение полюбопытствовать, жадно уставились на несчастную. Та, оказавшись лицом к камину, хрипло, испуганно взмолилась:

— Злотеус! Помогите!

— А... да, — сказал Злей. Её тем временем снова повернуло.

— А ты, Драко? — спросил Вольдеморт, свободной рукой поглаживая морду змеи.

Драко нервно дёрнул головой. Было ясно, что теперь, когда женщина пришла в сознание, он уже не в силах на неё смотреть.

— Но ты бы и не стал у неё заниматься, — подбодрил Вольдеморт. — Кстати, для непосвящённых: сегодня нас почтила своим присутствием Мируша Милейдж, до недавнего времени — преподаватель «Хогварца», школы колдовства и ведьминских искусств.

С разных концов стола донеслись возгласы — о Мируше Милейдж слышали. Толстая сгорбленная старуха с острыми зубами неприятно хихикнула.

— Да... Профессор Милейдж рассказывала детишкам ведьм и колдунов о муглах... о том, как они практически ничем не отличаются от нас...

Один Упивающийся Смертью сплюнул на пол. Мируша Милейдж опять оказалась лицом к Злею.

— Злотеус... Прошу вас... Умоляю...

— Молчать! — приказал Вольдеморт, ещё раз легонько взмахнул палочкой Малфоя и будто заткнул Мируше рот кляпом. — Профессору Милейдж показалось мало морочить головы детям колдунов, и на прошлой неделе она разразилась пылкой статьёй в «Оракуле» в защиту мугродья. Колдуны, утверждает она, должны признать этих негодяев, нагло ворующих наши тайные знания. Если верить профессору, сокращение числа чистокровных колдунов можно только приветствовать... Дай ей волю, она заставила бы нас всех спариваться с муглами... а также, полагаю, и с оборотнями...

Никто не засмеялся — так явственно звучали ярость и презрение в голосе Вольдеморта. В третий раз Мируша Милейдж умоляюще посмотрела на Злея. Слёзы ручьями стекали вниз, ей в волосы. Злей остался бесстрастен; несчастную женщину снова медленно повернуло.

— Авада Кедавра.

Зелёная вспышка ярко озарила комнату. Мируша рухнула на стол, и тот дрогнул и заскрипел. Несколько Упивающихся Смертью подскочили, отпрянули. Драко упал на пол.

 — Ужинать, Нагини, — ласково шепнул Вольдеморт, и огромная змея враскачку сползла с его плеч на полированную столешницу.

Глава вторая. In Memoriam

У Гарри шла кровь. Зажав правую руку левой и ругаясь вполголоса, он плечом открыл дверь своей спальни. Хрустнул фарфор: Гарри наступил на чашку с холодным чаем, оставленную на полу за порогом.

— Что за?..

Гарри огляделся; лестничная площадка дома № 4 по Бирючинной улице была пуста. Фокусы Дудли? Надо же, вот ведь умница, подложил бомбу. Гарри, держа кровоточащий палец на весу, одной рукой собрал осколки и бросил их в мусорную корзину, и без того переполненную. А затем направился в ванную — сунуть палец под воду.

Какая глупость, идиотизм и бессмыслица, что ему ещё целых четыре дня нельзя колдовать!.. Правда, порез он всё равно бы не вылечил. Огромный пробел в образовании — учитывая его планы на жизнь. Не забыть спросить у Гермионы, как это делается. А пока он отмотал побольше туалетной бумаги, промокнул, сколько смог, пролитый чай и захлопнул за собой дверь комнаты.

Утро Гарри провёл, вытрясая школьный сундук — впервые за шесть лет учёбы. Обычно перед началом учебного года он вытаскивал примерно три четверти содержимого сверху, менял старые вещи на новые или складывал старые обратно, не касаясь всякой ерунды на дне: негодных перьев, сушёных жучиных глаз, одиноких носков, маленьких и давно лишившихся пары. И вот только что, запустив руку в глубь этой мульчи, он сильно поранил правый безымянный палец.

Теперь Гарри действовал аккуратней. Он встал на колени перед сундуком, осторожно пошарил внутри и достал значок, поочерёдно мигавший надписями «БОЛЕЙ ЗА СЕДРИКА ДИГГОРИ» и «ПОТТЕР — ВОНЮЧКА», старый треснувший горескоп, золотой медальон с посланием, подписанным инициалами Р. А. Б., а затем и то, обо что порезался. Этот предмет он мгновенно узнал: двухдюймовый осколок волшебного зеркала, когда-то подаренного покойным Сириусом. Гарри отложил осколок и осторожно ощупал дно сундука в поисках других кусочков, однако от последнего дара крёстного не осталось ничего, кроме блескучей стеклянной крошки, запорошившей придонный хлам.