Гарри Поттер и Философский камень

Обещаем мы учиться, мозг почаще напрягать.

Все закончили петь в разное время. В конце концов остались только двойняшки Уизли, которые тянули слова под очень медленный похоронный марш. Думбльдор до последнего дирижировал им волшебной палочкой, а когда они допели, аплодировал громче всех.

– Ах, музыка! – сказал он, промакивая глаза. – Магия посильнее всего, чем мы тут занимаемся! Ну а сейчас – спать! Кыш!

Сквозь оживлённую толпу первоклассники-гриффиндорцы вслед за Перси пошли из Большого зала вверх по мраморной лестнице. Ноги у Гарри налились свинцом – на сей раз оттого, что он наелся и устал. Ему так хотелось спать, что он уже ничему не удивлялся – ни тому, что люди на портретах в коридорах шептались и показывали на первоклашек пальцами, ни тому, что Перси порой вёл их через двери, спрятанные за отодвигающимися панелями и стенными гобеленами… Зевая и волоча ноги, все карабкались по лестницам; стоило Гарри задуматься, долго ли ещё идти, процессия замерла.

В воздухе висели трости, целая стая, – едва Перси сделал шаг, они принялись на него бросаться.

– Это Дрюзг, – шёпотом объяснил Перси. – Полтергейст. – И приказал громко: – Дрюзг, покажись!

Ответом ему был громкий и неприличный фырчок – как будто воздух вырвался из воздушного шарика.

– Мне что, пожаловаться Кровавому Барону?

Раздался хлопок, и перед ними возник человечек со злыми тёмными глазками и широким ртом. Он висел в воздухе, сложив ноги по-турецки и обнимая целую вязанку тростей.

– Уууууу! – пропел он, недобро хохотнув. – Перьвокласьки! Вот умора-то!

И неожиданно спикировал прямо на них. Все пригнулись.

– Уйди, Дрюзг, а не то Барон всё узнает, имей в виду! – рявкнул Перси.

Дрюзг показал ему язык и исчез, высыпав трости на голову Невиллу. Было слышно, как полтергейст уносится прочь, задевая на лету рыцарские доспехи.

– С Дрюзгом не связывайтесь, – предостерёг Перси, когда они пошли дальше. – С ним справляется один Кровавый Барон – Дрюзг даже старост не слушается. Ну всё, пришли.

В конце коридора висел портрет очень полной женщины в розовых шелках.

– Пароль? – спросила она.

– «Капут Драконис», – отозвался Перси, и портрет распахнулся им навстречу, открыв круглую дыру в стене. Один за другим все туда протиснулись – Невилла пришлось подсаживать – и очутились в общей гостиной «Гриффиндора», уютной круглой комнате, уставленной пухлыми креслами.

Девочек Перси направил в одну дверь к их спальне, мальчиков – в другую. Поднявшись по винтовой лестнице – очевидно, они оказались в башне – мальчики наконец добрались до кроватей: пять штук под балдахинами тёмно-красного бархата. Сундуки уже прибыли. Разговаривать сил не было, все натянули пижамы и плюхнулись в постели.

– Кормёжка отличная, да? – пробормотал Рон из-за полога. – Уйди, Струпик! Жуёт простынку, представляешь?

Гарри хотел спросить, пробовал ли Рон пирожное с патокой, но не успел – заснул.

Наверное, он переел – ему приснился очень странный сон. На голове у него был тюрбан профессора Страунса, и тюрбан этот убеждал его срочно перевестись в «Слизерин», ибо такова его судьба. Гарри спорил с тюрбаном – мол, не хочу в «Слизерин», – а тюрбан всё тяжелел и тяжелел. Гарри принялся его сдирать, но тот стал теснее, до боли стиснул голову – и тут появился Малфой, он смеялся, глядя, как Гарри сражается с тюрбаном, а потом Малфой превратился в учителя с крючковатым носом, Злея, тот захохотал пронзительно и холодно – вспыхнул ослепительно-зелёный свет, и Гарри проснулся весь дрожа и в поту.

Он перевернулся на другой бок и опять заснул, а наутро забыл свой сон начисто.

Глава восьмая Профессор зельеделия

– Вон, гляди!

– Где?

– Рядом с рыжим дылдой.

– В очках?

– Видели его лицо?

– А шрам видели?

Шушуканье преследовало Гарри с той минуты, как он утром вышел из спальни. Школьники, ждавшие у классов, привставали на цыпочки, чтобы получше его рассмотреть, а то обгоняли, разворачивались и шли навстречу. Зря они так делали: тут бы дорогу в класс найти…

В «Хогварце» было сто сорок две лестницы: широкие и пологие, узкие и шаткие; одни по пятницам вели куда-то не туда; у других в середине исчезала ступенька – беда, если забудешь перепрыгнуть. Были двери, которые не откроются, пока вежливо не попросишь или не пощекочешь в нужном месте, и двери, которые вовсе не двери, а хорошо замаскированные стены. И крайне сложно оказалось запомнить, что где: всё вечно туда-сюда перемещалось. Люди на портретах то и дело шастали друг к другу в гости, и Гарри почти не сомневался, что рыцарские доспехи умеют ходить.

Привидения тоже радости не добавляли. Только соберёшься открыть дверь, а на тебя сквозь неё кто-то выплывает – прямо хоть стой, хоть падай. Почти Безголовый Ник всегда любезно помогал найти дорогу опаздывающим гриффиндорцам-новичкам, зато полтергейст Дрюзг стоил двух заговорённых дверей и лестницы с секретом, вместе взятых. Он нахлобучивал на головы мусорные корзины, выдёргивал из-под ног половики, забрасывал мелом или незримо подкрадывался и вцеплялся в нос с криком:

– Цоп за шнобель!