Гарри Поттер и философский камень

Тем же вечером в гостиной Дудли демонстрировал новую, с иголочки, форму. Мальчики в «Смылтингсе» носили бордовые фраки, оранжевые бриджи и плоские соломенные шляпы под названием «канотье». Кроме того, каждому полагалась шишковатая палка, чтобы лупить друг друга, пока не видят учителя. Это умение считалось крайне полезным для взрослой жизни.

Глядя на сына в новых бриджах, дядя Вернон охрипшим голосом произнёс, что гордится им сейчас как никогда. Тётя Петуния разрыдалась и сквозь слёзы пролепетала:

— Просто не верится, что это — наш крошечка Дудликин… Такой взрослый, такой красивый…

А Гарри ничего сказать не решился. Он с таким трудом сдерживал хохот, что у него, похоже, треснула пара рёбер.

Наутро, когда Гарри вышел к завтраку, в кухне стояла отвратительная вонь. Шла она из большого цинкового корыта, водружённого на раковину. Гарри заглянул внутрь. В серой воде плавали какие-то грязные половики.

— Что это? — спросил он тётю Петунию. Та поджала губы — как, впрочем, всегда, на любые его вопросы.

— Твоя новая школьная форма, — ответила она.

Гарри ещё раз посмотрел в корыто.

— Ой, — сказал он. — Я не знал, что она должна быть мокрая.

— Не идиотничай, — разозлилась тётя Петуния. — Я перекрашиваю для тебя старые вещи Дудли в серый цвет. Будет не хуже, чем у других.

Гарри сильно в этом сомневался, но почёл за благо не спорить, сел за стол и постарался не думать о своём первом дне в «Бетонных стенах» — все, пожалуй, решат, будто он напялил старую слоновью шкуру.

Вошли Дудли с дядей Верноном и от неприятного запаха брезгливо сморщили носы. Дядя Вернон, по обыкновению, развернул газету, а Дудли грохнул на стол смылтингсовую палку, которую теперь повсюду таскал с собой.

От входной двери донёсся шум: это почтальон сунул почту в прорезь, и на коврик упали конверты.

— Принеси почту, Дудли, — велел дядя Вернон из-за газеты.

— Пусть Гарри принесёт.

— Принеси почту, Гарри.

— Пусть Дудли принесёт.

— Ткни его палкой, Дудли.

От палки Гарри увернулся и пошёл за почтой. На коврике лежали три послания: открытка от Марджи, сестры дяди Вернона, отдыхавшей на острове Уайт, бурый конверт, очевидно, со счетами, и — письмо для Гарри.

Он взял письмо и уставился на него; сердце, как большая струна, дрожало в груди. Никто никогда за всю жизнь не писал ему никаких писем. Да и кому бы? У него ни друзей, ни родственников. Даже в библиотеку не записан, и на грубые требования вернуть просроченные книги рассчитывать не приходится. И всё же вот оно, письмо с адресом. Ошибки быть не может:

Суррей

Литтл Уинджинг,

Бирючинная улица, дом № 4,

Чулан под лестницей,

Мистеру Г. Поттеру

Конверт толстый, тяжёлый, из желтоватого пергамента, адрес написан изумрудно-зелёными чернилами. Марки нет.

Перевернув конверт трясущимися руками, Гарри увидел на обратной стороне лиловую сургучную печать с гербом: лев, орёл, барсук и змея вокруг большой буквы «X».

— Чего застрял? — раздался голос дяди Вернона. — Проверяешь, нет ли бомб? — И он засмеялся собственной шутке.

Гарри вернулся на кухню, не сводя глаз с письма. Протянул дяде Вернону открытку и счета, а сам сел и начал медленно распечатывать жёлтый конверт.

Дядя Вернон рывком вскрыл счета, раздражённо фыркнул и переключился на открытку.

— Марджи заболела, — сообщил он тёте Петунии, — съела какую-то морскую тварь.

— Пап! — закричал вдруг Дудли. — Пап, смотри, что это у Гарри?

Гарри почти уже развернул послание, тоже написанное на плотном пергаменте, но дядя Вернон грубо выдернул письмо у него из рук.

— Это моё! — закричал Гарри, пытаясь вернуть письмо.

— Кто станет тебе писать? — осклабился дядя Вернон, встряхивая письмо одной рукой, чтобы развернуть. Но, едва он глянул на текст, цвет его лица сменился с красного на зелёный быстрее, чем на светофоре. Впрочем, и зелёным дело не кончилось. Ещё секунда — и лицо дяди Вернона посерело, как засохшая овсяная каша. — П-п-петуния! — воскликнул он сиплым шёпотом.

Дудли попытался выхватить пергамент, но дядя Вернон вздёрнул письмо повыше. Тётя Петуния с любопытством взяла его у мужа из рук, прочла первую строчку и едва не упала в обморок. Она схватилась за горло и задушенно прохрипела:

— Вернон! Боже милосердный… Вернон!

Они смотрели друг на друга, словно позабыв о Гарри и Дудли. Однако последний не привык к невниманию и звонко ударил отца палкой по голове.

— Хочу прочитать письмо! — объявил он громко.

— Это я хочу прочитать письмо, — гневно сказал Гарри, — оно моё!

— Убирайтесь отсюда, оба! — просипел дядя Вернон, засовывая письмо в конверт.

Гарри не пошевелился.

— ОТДАЙТЕ ПИСЬМО! — закричал он.

— Покажите мне! — приказал Дудли.

— ВОН! — проревел дядя Вернон, за шкирку вышвырнул обоих мальчишек в холл и захлопнул кухонную дверь у них перед носом. Гарри и Дудли деловито и безмолвно подрались за место у замочной скважины. Победил Дудли, а Гарри, в очках, болтавшихся на одном ухе, лёг на живот и стал подслушивать под дверью.