Гарри Поттер и философский камень

Он снова моргнул. Из пустоты выплыло улыбающееся лицо Альбуса Дамблдора.

— Добрый день, Гарри, — поприветствовал его директор. Гарри уставился на него и вдруг вспомнил:

— Сэр! Камень! Это был Квиррелл! Камень у него! Сэр, скор…

— Успокойся, мой милый мальчик, твои сведения несколько устарели, — мягко осадил его Дамблдор. — Камень не у Квиррелла.

— Но тогда у кого? Сэр, я…

— Гарри, пожалуйста, тише, или мадам Помфри выставит меня отсюда.

Гарри прикусил язык и огляделся. Похоже, он был в больничном крыле. Он лежал в кровати, застеленной белоснежными льняными простынями, а на столике рядом возвышалась чуть ли не половина ассортимента кондитерского магазина.

— Подарки от твоих друзей и поклонников, — пояснил сияющий Дамблдор. — То, что произошло в подземельях между тобой и профессором Квирреллом — строжайшая тайна, так что, естественно, наслышана уже вся школа. Полагаю, это мистер Фред и мистер Джордж Уизли намеревались передать тебе туалетное сидение. Без сомнения, они рассчитывали тебя таким образом развлечь. Однако мадам Помфри сочла такой презент не слишком гигиеничным и конфисковала его.

— Давно я здесь?

— Три дня. Мистер Рональд Уизли и мисс Грейнджер будут очень рады узнать, что ты пришёл в себя. Они были чрезвычайно встревожены.

— Но сэр, Камень…

— Я вижу, сейчас ты способен думать только о нём. Что ж, Камень. Профессору Квирреллу не удалось отнять его у тебя. Я успел помешать ему, хотя, признаться, ты и сам неплохо справлялся.

— Вы были там? Вы получили сову Гермионы?

— Мы, должно быть, разминулись в воздухе. Просто, едва добравшись до Лондона, я понял, что должен быть сейчас там, откуда только что прибыл. Я подоспел как раз вовремя, чтобы оттащить от тебя Квиррелла.

— Так это были вы.

— Я боялся, что опоздал.

— Почти что, ещё чуть-чуть, и он забрал бы Камень…

— Не в Камне дело, мой мальчик, а в тебе, — эта борьба едва не погубила тебя. На одно ужасное мгновение мне показалось, что так и есть. А что до Камня — он был уничтожен.

— Уничтожен? — непонимающе переспросил Гарри. — Но ваш друг… Николас Фламель…

— О, так ты знаешь о Николасе? — Дамблдор, кажется, был крайне обрадован этим обстоятельством. — Ты неплохо осведомлён, не так ли? Ну что ж, мы с Николасом немного побеседовали и решили, что так будет лучше.

— Но ведь это значит, что Фламель и его жена умрут?

— Им хватит эликсира, чтобы привести в порядок все свои дела. А затем, да, — они умрут.

Дамблдор улыбнулся недоумению, отразившемуся на лице Гарри.

— Такому молодому человеку, как ты, я уверен, это кажется дикостью. Но для Николаса и Перенеллы умереть — это всё равно что лечь в постель после очень, очень долгого дня. В конце концов, для высокоорганизованного разума смерть — не что иное, как очередное приключение. И, знаешь, Камень на самом деле — не такая уж замечательная вещь. Сколько угодно денег и лет жизни! Именно этого первым делом пожелал бы для себя любой человек. Проблема в том, что у людей просто дар выбирать то, что для них является наихудшим.

Гарри лежал, не зная, что на это ответить. Дамблдор тихонько напевал что-то и улыбался в потолок.

— Сэр? — позвал Гарри. — Я тут подумал, сэр… даже если Камня больше нет, Вол… то есть, Вы-Знаете-Кто…

— Зови его Волдеморт, Гарри. Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем лишь усиливает страх перед его обладателем.

— Да сэр. Так вот, Волдеморт всё равно попытается найти другой способ возродиться? В смысле, он ведь исчез не навсегда?

— Нет, Гарри. Он всё ещё где-то поблизости, может быть, ищет себе другое тело… он и не жил по-настоящему, а значит, его нельзя и убить. Волдеморт оставил Квиррелла умирать; он не знает жалости ни к врагам, ни к сторонникам. И всё-таки, Гарри, хотя в этот раз ты лишь отсрочил его возрождение, — найдётся другой, кто бросит ему вызов, какой бы безнадёжной ни казалась борьба. А если его разобьют снова и снова, — возможно, он не вернётся никогда.

Гарри кивнул, отчего голова мгновенно закружилась. Затем он заговорил:

— Сэр, я хотел спросить вас ещё кое о чём… если вы можете рассказать мне… мне нужно знать правду…

— Правду, — Дамблдор вздохнул. — Правда — чудесная и вместе с тем ужасная вещь, а потому обращаться с ней следует с величайшей осторожностью. Однако я отвечу на твои вопросы, если только у меня не будет очень веской причины отказать тебе. Если такое случится, надеюсь, ты меня простишь. Лгать я, конечно, не стану ни в коем случае.

— Хорошо. Волдеморт сказал, что убил мою мать, потому что она пыталась защитить меня. Но зачем ему понадобилось убивать меня?

Дамблдор вздохнул ещё тяжелее.

— Увы, первый же твой вопрос я вынужден оставить без ответа. Не сегодня. Не сейчас. Когда ты станешь старше… понимаю, это звучит неприятно… Когда ты будешь готов, — ты всё узнаешь.

И Гарри понял, что пререкаться не стоит.

— А почему Квиррелл не мог дотронуться до меня?