Гарри Поттер и Философский Камень (Luthien ver.2)

Конверт был толстый и тяжёлый, из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелёными чернилами. Марки не было.

Дрожащими руками Гарри перевернул конверт, — на оборотной стороне оказалась пурпурная восковая печать с гербом — лев, орёл, барсук и змея вокруг большой буквы «Х».

— Ну, где ты там? — крикнул из кухни дядя Вернон. — Проверяешь письма на наличие взрывчатки?

Он рассмеялся над своей шуткой.

Гарри вернулся на кухню, не отрывая взгляда от письма. Он протянул дяде Вернону открытку и счёт, сел за стол и начал неспешно вскрывать свой конверт.

Дядя Вернон разорвал конверт со счетами, с отвращением фыркнул и бегло просмотрел открытку.

— Мардж заболела, — сообщил он тёте Петунии. — Отравилась какими-то улитками.

— Пап! — внезапно завопил Дадли. — Пап, Гарри тоже что-то получил!

Гарри уже собирался развернуть сложенный вчетверо лист пергамента, но тут дядя Вернон выдернул письмо у него из рук.

— Это моё! — возмутился Гарри, пытаясь выхватить пергамент.

— И кто же тебе напишет? — с издёвкой усмехнулся дядя Вернон, встряхивая письмо одной рукой, чтобы развернуть, и вглядываясь в него. Внезапно его красное лицо позеленело, — быстрее, чем меняются цвета светофора. Но этим дело не ограничилось. Через пару секунд оно приняло серовато-белый оттенок засохшей овсянки.

— П-п-петуния! — выдохнул он.

Дадли попытался схватить письмо, но не дотянулся. Тётя Петуния с любопытством взяла у дяди пергамент и прочла первую строчку. На долю секунды показалось, что она сейчас упадёт в обморок. Она схватилась за горло и, задыхаясь, выдавила:

— Вернон! Боже мой, Вернон!

Они уставились друг на друга, забыв, похоже, что Гарри и Дадли всё ещё рядом. Дадли к такому не привык. Он треснул отца тростью по голове.

— Я хочу прочитать это письмо! — громко заявил он.

— Это я хочу прочитать письмо, — рассвирепел Гарри, — потому что оно моё!

— Убирайтесь, оба, — хрипло прокаркал дядя Вернон, засовывая пергамент обратно в конверт.

Гарри не сдвинулся с места.

— ВЕРНИТЕ МОЁ ПИСЬМО! — заорал он.

— Дайте мне посмотреть! — потребовал Дадли.

— ВОН! — взревел дядя Вернон, схватил их обоих за шиворот, вытолкал в прихожую и захлопнул дверь. Гарри и Дадли тут же устроили яростную, но безмолвную драку за место у замочной скважины; победил Дадли, поэтому Гарри, в очках, болтающихся на одном ухе, лёг на пол и стал подслушивать через щель между полом и дверью.

— Вернон, — дрожащим голосом говорила тётя Петуния, — взгляни на адрес — откуда им знать, где он спит? Они, что, следят за нами?

— Следят… шпионят… возможно, даже преследуют… — невменяемым голосом бормотал дядя Вернон.

— Но что же нам делать, Вернон? Написать им? Сказать, что мы не желаем…

Гарри наблюдал, как блестящие чёрные дядины ботинки расхаживают по кухне.

— Нет, — наконец решил он. — Нет, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответа… да, это самый разумный выход… мы не станем ничего предпринимать.

— Но…

— Петуния, я не потерплю этого в своём доме! Разве мы не поклялись, оставив его у себя, бороться с этой чушью?

* * *

Тем же вечером, вернувшись с работы, дядя Вернон совершил поистине беспрецедентный поступок, — а именно, заглянул к Гарри в чулан.

— Где моё письмо? — выпалил Гарри, едва дядя протиснулся в дверь. — Кто мне его прислал?

— Никто. Оно попало к тебе по ошибке, — коротко пояснил дядя Вернон. — Я его сжёг.

— Ничего не по ошибке, — сердито буркнул Гарри. — Там был написан мой чулан.

— ТИХО! — заорал дядя Вернон, отчего с потолка свалилась пара пауков. Он несколько раз глубоко вздохнул и заставил себя улыбнуться, вышло у него довольно неудачно. — Э-э… Кстати, Гарри, насчёт этого чулана. Мы с твоей тётей подумали… ты уже вырос, тебе тут неудобно… мы решили, что будет лучше, если ты переберёшься во вторую спальню Дадли.

— Зачем? — не понял Гарри.

— Не задавай вопросов! — рявкнул дядя. — Собирай своё барахло и тащи наверх, живо!

В доме Дёрсли было четыре спальни: одна принадлежала дяде Вернону и тёте Петунии, другая предназначалась для гостей (чаще всего в ней оставалась Мардж, сестра дяди Вернона); в третьей спал Дадли, а в четвёртой кузен хранил все свои вещи и игрушки, которые не помещались в его первую комнату. Гарри же понадобилось всего одно путешествие на второй этаж, чтобы перенести туда всё своё имущество. Он присел на кровать и осмотрелся. Практически всё в комнате было поломано. Видеокамера, купленная всего месяц назад, валялась на игрушечном танке, которым Дадли однажды переехал соседскую собаку; в углу стоял первый телевизор кузена, который тот разбил ногой из-за того, что отменили его любимую передачу; здесь же была и большая клетка, в которой когда-то жил попугай, — Дадли обменял его в школе на пневматическое ружье, лежавшее на полке с погнутым дулом, — кузен как-то раз на нём посидел. На других полках было полно книг, — только они выглядели новыми и нетронутыми.

Снизу доносились рыдания Дадли:

— Я не хочу, чтобы он там жил… мне нужна эта комната… выгоните его…