Гарри Поттер и Философский Камень (Luthien ver.2)

— Что ж, думаю, мы скоро увидимся, профессор Макгонаголл, — попрощался Дамблдор, кивнув ей. В ответ профессор шмыгнула носом.

Дамблдор развернулся и направился вдоль по улице. Дойдя до поворота, он остановился и вынул гасилку. Щелчок — и двенадцать шаров света вернулись в свои фонари. При их свете он разглядел, как полосатая кошка на другом конце улицы скользнула за угол. На пороге дома № 4 виднелся маленький свёрток из одеял.

— Удачи, Гарри, — прошептал Дамблдор. Он повернулся на каблуках и исчез, взмахнув плащом.

Лёгкий ветерок шевелил листья живых изгородей на Бирючинном проезде, тихо и опрятно лежавшем под чернильно-синим небом. Гарри Поттер, не просыпаясь, перевернулся на бок в одеялах. Детская ручка накрыла конверт с письмом. Он спал, не зная ни о том, что особенный; ни о том, что знаменит; не зная, что через несколько часов его разбудит крик миссис Дёрсли, которая откроет дверь, чтобы выставить на крыльцо пустые бутылки из-под молока; не зная, что следующие несколько недель кузен Дадли будет щипать и тыкать его… Он не знал, что в то самое время люди по всей стране тайно встречались, поднимая стаканы в его честь, и вполголоса произносили:

— За Гарри Поттера — за мальчика, который выжил!

Глава вторая ИСЧЕЗНУВШЕЕ СТЕКЛО

Почти десять лет минуло с тех пор, как Дёрсли, проснувшись, нашли на крыльце собственного племянника, однако Бирючинный проезд остался прежним. В то утро солнце поднялось над всё такими же ухоженными садиками; озарило бронзовую табличку с номером четыре на входной двери дома Дёрсли; лучи света просочились в гостиную, почти не изменившуюся с вечера, когда мистер Дёрсли смотрел тот роковой выпуск новостей. Лишь фотографии на каминной полке дали понять, как много времени прошло на самом деле. Десять лет назад здесь было множество снимков чего-то, похожего на надувной розовый мяч в разноцветных чепчиках, — но Дадли Дёрсли вырос, и теперь на фотографиях был запечатлён тучный светловолосый мальчик на своём первом велосипеде; на ярмарочной карусели; за компьютером с папой; в обнимку с мамой. В комнате так и не появилось ни намёка, что в семью попал ещё один мальчик.

Но Гарри Поттер по-прежнему жил здесь. Сейчас он спал, но спать ему оставалось недолго. Тётя Петуния уже поднялась, и именно её пронзительный голос разбудил Гарри в то утро.

— Подъём! Вставай! Сейчас же!

Гарри, вздрогнув, проснулся. Тётя снова забарабанила в дверь.

— Вставай! — визгливо крикнула она. Слышно было, как она прошла в кухню и поставила на плиту сковородку. Гарри перевернулся на спину и попытался вспомнить, что же ему только что снилось. Это был хороший сон — кажется, летящий по небу мотоцикл. Гарри не покидало странное ощущение, будто он уже видел этот сон.

Тётя вернулась к двери.

— Ты уже встал? — требовательно поинтересовалась она.

— Почти, — отозвался Гарри.

— Да пошевеливайся же, мне надо, чтобы ты присмотрел за беконом. И, не дай бог, он пригорит, — в день рождения Дадди всё должно быть безупречно.

Гарри застонал.

— Что ты сказал? — рявкнула тётя из-за двери.

— Ничего, ничего…

День рождения Дадли, — как он мог забыть? Гарри не спеша вылез из постели и начал искать носки. Они обнаружились под кроватью; Гарри стряхнул с них паука и надел. Он привык к паукам, ведь в чулане под лестницей, где он спал, их было полно.

Одевшись, Гарри прошёл на кухню. Стол был практически погребён под подарками Дадли. Похоже, тот получил новый компьютер, о котором и мечтал, не говоря уж о втором телевизоре и гоночном велосипеде. Зачем Дадли велосипед, для Гарри оставалось загадкой, ведь Дадли был ужасно жирным и ненавидел спорт, — если только не считать за спорт привычку кому-нибудь вмазать. Любимой боксёрской грушей он избрал Гарри, — правда, того нечасто удавалось поймать. Ни за что не скажешь по внешнему виду, но Гарри очень быстро бегал.

Гарри всегда был чересчур маленьким и тощим для своего возраста, — возможно, сказывалась жизнь в тёмном чулане. А ещё меньше и тоньше он казался оттого, что всю свою одежду донашивал за Дадли, а кузен был крупнее него раза в четыре. У Гарри было худое лицо, угловатые колени, чёрные волосы и ярко-зелёные глаза. Он носил круглые очки, перемотанные посередине толстым слоем клейкой ленты, потому что Дадли периодически бил его по носу. Единственное, что нравилось ему в собственной внешности — тонкий шрам на лбу, похожий на молнию. Он был у Гарри, насколько тот помнил, с самого раннего детства, и первый вопрос, который он задал тёте Петунии — откуда взялся шрам.

— Это из-за той аварии, в которой погибли твои родители, — недовольно ответила она. — И не задавай вопросов.

«Не задавай вопросов» — главное условие мирных отношений с дядей и тётей.

Дядя Вернон вошёл в кухню, когда Гарри переворачивал на сковороде бекон.

— Причешись! — гаркнул он в качестве утреннего приветствия.