Гарри Поттер и кубок огня

– Палочки соединились? – сказал Сириус, переводя взгляд от Гарри к Думбльдору. – Почему?

Гарри тоже посмотрел на Думбльдора – лицо у того отрешенно застыло.

– Приори инкантатем, – пробормотал он.

Он пристально поглядел Гарри в глаза, и между ними почти зримо пробежала искра понимания.

– Реверсивный заклинательный эффект? – резко переспросил Сириус.

– Совершенно верно, – подтвердил Думбльдор. – У их палочек одинаковая сердцевина: хвостовое перо одного и того же феникса. Этого феникса, если быть точным, – прибавил он и показал на малиново-золотую птицу, уютно устроившуюся у Гарри на колене.

– В моей палочке перо Янгуса? – поразился Гарри.

– Да, – кивнул Думбльдор. – Четыре года назад мистер Олливандер сообщил мне, что ты приобрел вторую палочку, едва ты вышел из магазина.

– И что происходит, когда палочка встречает свою сестру? – спросил Сириус.

– Друг против друга они работают неправильно, – объяснил Думбльдор. – Если владельцы заставляют их сражаться… имеет место весьма редкое явление… Одна палочка заставляет другую исторгать ее прошлые заклинания – в обратном порядке. Сначала последнее… потом те, что перед ним…

Он испытующе поглядел на Гарри, и тот кивнул.

– А это означает, – медленно проговорил Думбльдор, не сводя глаз с Гарри, – что перед тобой должен был так или иначе вновь появиться Седрик Диггори.

Гарри еще раз кивнул.

– Диггори ожил? – встрепенулся Сириус.

– Нет такого заклинания, которое способно вернуть умершего к жизни, – тяжело вздохнул Думбльдор. – Тут могло быть лишь некое эхо. Из палочки могла появиться тень живого Седрика… я прав, Гарри?

– Он со мной заговорил, – сказал Гарри. Его вдруг снова затрясло. – Привидение Седрика, или что это было, заговорило со мной.

– Эхо, – объяснил Думбльдор, – сохранившее внешний вид и характерные черты Седрика. Видимо, появились и другие призраки… более давних жертв Вольдеморта…

– Старик. – Горло Гарри больно сжалось. – Берта Джоркинс. И еще…

– Твои родители? – тихо спросил Думбльдор.

– Да, – ответил Гарри.

Сириус до боли сжал его плечо.

– Последние убийства, выполненные палочкой, – покивал Думбльдор. – В обратном порядке. Появились бы и другие, если бы связь сохранилась. Очень хорошо, Гарри. И что же сделали эти… тени?

Гарри рассказал, как тени бродили у стен золотой клетки, как Вольдеморт боялся их, как тень отца подсказала Гарри, что делать; о последней просьбе Седрика тоже рассказал.

И почувствовал, что больше не в силах говорить. Оглянулся на Сириуса. Тот сидел, закрыв лицо руками.

Янгус, оказывается, спорхнул с колена Гарри на пол и положил красивую голову на поврежденную ногу. В рану, оставшуюся от паука, покатились крупные перламутровые слезы. Боль исчезла. Рана затянулась. Нога зажила.

– Я не могу не повторить, – произнес Думбльдор, а феникс перелетел обратно на насест, – ты продемонстрировал безграничную храбрость превыше всех моих ожиданий. Такую же храбрость, как те, кто погиб в сражениях с Вольдемортом в дни его наивысшего могущества. Ты взвалил на себя ношу, которая под силу лишь взрослому колдуну, и ты справился с ней – ты сделал для нас все, на что мы вправе рассчитывать. Сейчас мы пойдем в лазарет. Я не хочу, чтобы сегодня ты ночевал в общей спальне. Тебе необходимо сонное зелье и полный покой… Сириус, хочешь остаться с ним?

Сириус кивнул. Он снова превратился в большого черного пса, вместе с Гарри и Думбльдором вышел из кабинета, и они зашагали вниз по лестнице в лазарет.

Думбльдор открыл дверь, и Гарри увидел миссис Уизли, Билла, Рона и Гермиону, окруживших затурканную мадам Помфри. От нее, видимо, требовали ответа, где Гарри и что с ним случилось.

Едва вошли Гарри, Думбльдор и черный пес, все круто развернулись, и миссис Уизли приглушенно вскрикнула:

– Гарри! О Гарри!

Она бросилась к нему, но Думбльдор преградил ей дорогу.

– Молли, – сказал он, выставив ладонь, – выслушай, будь добра. Гарри пережил тяжелейшее испытание. И ему только что пришлось пережить его вновь, когда он все мне рассказывал. Сейчас ему нужны сон, покой и тишина. Если он хочет, чтобы вы, – Думбльдор повернулся к Рону, Гермионе и Биллу, – остались с ним – пожалуйста. Но никаких расспросов, пока он не будет в состоянии отвечать, и уж, разумеется, не сегодня.

Миссис Уизли кивнула. Она побелела как полотно.

Потом грозно повернулась к Рону, Гермионе и Биллу, как будто те шумели, и страшным шепотом произнесла:

– Вы слышали?! Ему нужен покой!

– Директор, – обратилась к Думбльдору мадам Помфри, с изумлением взирая на черного пса, – а что, позвольте спросить…

– Эта собака побудет с Гарри, – только и ответил Думбльдор. – Уверяю вас, она очень хорошо выдрессирована. Гарри… я подожду, пока ты ляжешь.

Гарри захлестнула невыразимая благодарность. Думбльдор пресек расспросы, спасибо ему. Нет, Гарри не хотел, чтобы все ушли, но самая мысль о том, чтобы опять пересказывать, переживать заново, была невыносима.

– Гарри, я вернусь, как только повидаю Фуджа, – сказал Думбльдор. – Я хочу, чтобы ты и завтра оставался здесь, пока я не поговорю с учащимися. – И он ушел.