Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.

- Сьюзен… Сьюки, я…не надо.

- Ничего не говори, Гарри, - горячо прошептала девушка. Её расширившиеся глаза были так близко, что Гарри мог разглядеть в них свое лохматое, мокрое отражение. Она прерывисто дышала. – Ничего, ничего не говори…

Её пальцы спустились к нему на плечи, и он автоматически, следуя зову не разума, а другого, древнего, как мир инстинкта, наклонился и притянул её к себе. От Сьюки исходил аромат весенних цветов.

- Что ты делаешь, Сью? – Гарри показалось, что всё тело у него словно застонало. – Я же… я не смогу остановиться!… – отчаянно пробормотал он, зарываясь в её длинные светлые волосы и осторожно, будто боясь сделать ей больно, скользя губами по её шее ниже, к упругому теплу, где взволнованно билось её маленькое горячее сердце.

- И не надо… – свет луны проник сквозь светлую полупрозрачную ткань платья Сьюзен, когда она встала и шагнула к нему, в жаркую горьковатую дымку травяных ароматов. Тихо плеснула вода.

- А если завтра… если я не вернусь? – Гарри замер, но мучительное желание кричало, что завтра будет завтра, а сейчас он ещё жив. Они живы. И надежда тоже жива.

- У нас есть сегодня, Гарри. Сейчас.

Глава 37. Поединок.

Утро явно не задалось. На самом-то деле, это было отличное, просто-таки классическое весеннее утро. Остатки ночной грозы унеслись прочь безвозвратно, пламенеющее лазурью небо щедро изливало солнечные лучи на всё окружающее. Такое утро создано для прогулок по лесу вдвоём, когда можно идти по тропинке, держась за руки, говоря ни о чём, или просто молча слушая веселый птичий гомон и вдыхая запах распускающейся молодой листвы. И такое утро вовсе не создано для смертельных поединков на мечах с великими тёмными магами, заброшенными в средневековье джинами с чересчур богатой фантазией.

Возможно, будь это утро хмурым, серым, дождливым, Гарри лучше удалось бы сосредоточиться на предстоящем поединке. Но ощущение силы и энергии, которой дышала обновлённая природа, заставляла его чувствовать себя все более расслабленным и изнурённым. Мысли разбегались кто куда, как непослушные овцы у рассеянного пастуха. Что было неудивительно, учитывая, сколь напряжённой выдалась последняя ночь, и что те несколько часов, которые он мог использовать для сна (как и советовал ему Снейп), он употребил совсем для другого, может, и более приятного занятия, но восстановлению сил отнюдь не способствующего. Скорее, даже наоборот. Удовлетворённое разморённое тело не желало воевать, в голове лениво, словно клёцки в бульоне, плавали какие-то вялые размышления о чем угодно, кроме дела. Гарри испробовал разные способы взбодрить организм – облился ледяной водой (по совету Рона), выпил чашку какой-то гадости по настоянию Снейпа (как и всё, изготовленное мастером зелий, жижа не радовала ни цветом, ни вкусом, ни запахом). Гарри охотно променял бы сие средство на бальзам Сулеймана-ибн-Дауда, которым потчевал его вчера Джим, но последний, как нашкодивший кот, спрятался неизвестно где, а тратить последние силы на его поиски Гарри не собирался.

Вчера они со Сьюки так и заснули на лавке в ванной комнате, едва успев одеться. Заснул, вернее, Гарри – прямо посреди очередной слезной попытки Сью убедить его отказаться от боя с Вольдемортом. Не решившись разбудить его, девушка так и просидела рядом весь остаток ночи, точнее, утра, устроив голову юноши на своих коленях и робко поглаживая непослушные черные волосы. Так их и застал Рон. Из всех троих он выглядел наименее смущённым, поэтому милосердно отведя взгляд от пунцовых физиономий друга и Сью, сразу взял быка за рога:

- Гарри! Ты обязательно должен взять мой меч! Пойдем, съешь завтрак, и потренируешься. Сер Кедоген говорит, меч отличный, но баланс у него необычный – нужно привыкнуть.

И началось. Вокруг завертелся вихрь из людей и событий, на которые Гарри пытался как-то реагировать, но получалось плохо. Он отдал Снейпу три увядшие асфодели послушника из Монмута и рассказал, при каких обстоятельствах нашёл их. На реакцию профессора он почти не обратил внимания, а вот тот, разумеется, не спустил такое вопиющее равнодушие к собственной персоне и высказался – в том смысле, что «пренебрежение к советам старших и излишне активная во всех отношениях жизнь приводят к очень плачевным последствиям – моральному и физическому истощению, например» (завидовал, наверное, гад) и попотчевал его взбадривающей микстурой.