Гарри Поттер и Материальность Слов

— Точно! Так и знала! Вот где я слышала эту фамилию. Горт — это тот американец, за которого вышла замуж тетя Дорказ.

— Эм-м-м, — неуверенно протянул Сириус. — Это так важно?

— Конечно важно, — закатила глаза Нарцисса. — Возможно, девочка имеет способности к ритуальной магии.

Сириус скептически посмотрел на Нарциссу, которой часто в голову приходили странные идеи. Но женщина уже возвращалась в прихожую, на ходу предупреждая Сириуса:

— В доме закончили все правое крыло, так что готовь книги к перевозке. И купи домовика, который сможет за библиотекой следить. Неужели не видно, что он нам ну очень нужен? И вообще, чем вы тут занимаетесь, лодыри? Такой бардак…

Но кузен ее не слушал с того момента, как увидел нужную ему книгу. Нарцисса уже исчезла за дверью, оставив после себя лишь запах морозного парфюма. Работа в Хогвартсе сделала ее такой же невыносимой, как и старшие сестры.

* * *

Ремус же корил себя за то, что вообще сел играть в карты с Сириусом. Как будто не знает, что Блэку вечно везет, особенно если играть на желание. Стоило догадаться, что Сириус придумает что-нибудь особенно… особенно опасное. Но все эти школьные розыгрыши меркли по сравнению с «пригласи Дору на свидание».

Ремус возмущался, пытался переубедить друга, напоминал, что он не самая лучшая партия для молодой талантливой девушки, что он опасен… Блэк привычно ржал и отмахивался. Говорил, что его семейку такими мелочами не испугаешь.

Нимфадора была в последнее время расстроенная. Радужные волосы померкли, работа не радовала, перепалки мамы и тети больше не веселили. И как она не старалась не смотреть, взгляд все равно постоянно искал Ремуса. Почему она в него влюбилась? Наверное, потому что он умел слушать. И потому что умел смотреть прямо в душу. Он ничего не делал, но Нимфадоре все равно казалось, что он знает ее лучше, чем все те парни, что за ней ухаживали в школе. Они просят ее стать блондинкой и брюнеткой, хотят видеть ее похожей на каких-то актрис и не понимают, что это ее лишь обижает.

Размышляя о несправедливости, из-за которой единственный мужчина, понравившийся Доре, не любит ее, девушка вышла на кухню, заварить чай. Как и в любой субботний вечер, старшие Блэки эмоционально спорили над какой-то мелочью. Смотря на них со стороны, Дора верила, что когда-то их предки жили на берегу Средиземного моря: было в семейном поведении ее родни что-то шумное, южное, страстное. Интересно, она такая же? Мама всегда говорила, что Дора похожа на отца, то есть больше британка, чем сама Андромеда.

— Дора, — раздался за спиной голос Ремуса.

Девушка, внутренне замерев, повернулась к нему.

— Я хочу пригласить тебя завтра прогуляться в магловский Лондон. На свидание.

Дора пару раз медленно моргнула, а Ремус с удивлением наблюдал, как волосы девушки из мышино-серых снова становятся розовыми, хотя и не такими яркими, как обычно.

— Дора, — осторожно позвал он ее.

— Да! — выпалила она, и за стеной грянул богатырский хохот трех вроде бы взрослых людей.

Только сейчас Дора поняла, что все это время Блэки молчали и ждали развязки события. Но это было уже не важно. Ей казалось, что восторг наполняет ее, что еще вот-вот, и она взлетит. Ремус нерешительно улыбнулся. Дора ответила ему широкой улыбкой.

— Я зайду за тобой завтра в пять, хорошо?

— Конечно!

Люпин кивнул, не в силах прогнать с лица улыбку. Когда Дора радуется чему-то, то сопротивляться этому бесполезно. И как и нет ни единого шанса ее не любить. Особенно если сама девушка этого отчаянно хочет.

* * *

Холодная осень. В Лондоне мокрый снег, что тает, не долетая до земли. В такую погоду нужно сидеть дома с кружечкой чего-нибудь горячего или горячительного, а не гулять по ночному Лондону. Но Дора не хотела, чтобы этот день заканчивался. Поэтому продолжала светиться, как новогодняя лампочка, чем вызывала улыбки прохожих. Ее короткие волосы имели пастельно-розовый оттенок, она надела черное мамино пальто и малиновое платье с широкой юбкой. Крепко вцепившись в руку Ремуса, она либо весело болтала, либо прижималась щекой к его плечу. Она выглядела особенно юной, Ремус — настоящим джентльменом, а вместе они казались какими-то особенно красивыми. Гармоничными.

Проведя с Нимфадорой несколько часов, Ремус понял, что устал улыбаться. Она была какой-то особенно солнечной, радостной, легкой. Перескакивала с темы на тему, постоянно смеялась и сжимала его руку до боли, словно боялась потерять. Сказать ей, что у не-оборотня бы уже синяки были? Напомнив себе о своей проблеме, он снова помрачнел, но уже спустя пару минут улыбался — с ней просто невозможно иначе.

В каком-то сквере, пройдя уже чуть ли не половину Лондона, Дора все же затащила Ремуса в какую-то беседку, под крышу. Тряхнула волосами, опять звонко расхохоталась и встала на ступеньку выше Ремуса. Внимательно посмотрела на него и серьезно так спросила:

— А вы в курсе, мистер-серьезность, что на свиданиях положено целоваться?