Гарри Поттер и Огненная Чаша

— Годы восхождения Вольдеморта к власти, — начал он, — были отмечены всяческими исчезновениями. А сейчас там, где в последний раз видели Вольдеморта, бесследно исчезла Берта Джоркинс. Мистер Сгорбс тоже исчез… прямо отсюда, с территории школы. Было и еще одно исчезновение — такое, которому, должен с огорчением сказать, министерство не придает особого значения, поскольку оно касается мугла. Его имя — Фрэнк Брайс, он жил в той деревне, где вырос отец Вольдеморта. Его не видели с прошлого августа. Как видишь, я, в отличие от большинства моих министерских друзей, читаю мугловые газеты.

Думбльдор очень серьезно посмотрел на Гарри.

— Эти исчезновения кажутся мне связанными между собой. Министерство не согласно со мной — как ты, возможно, слышал, пока ждал за дверью.

Гарри кивнул. Они опять замолчали, и Думбльдор постоянно извлекал из головы мысли. Гарри стало казаться, что он мешает, что пора идти, но любопытство удерживало его на месте.

— Профессор, — снова позвал он.

— Да, Гарри? — откликнулся Думбльдор.

— Э-э-э… можно спросить вас про… про тот суд, на который я попал… в дубльдуме?

— Можно, — тяжело вздохнул Думбльдор. — Я бывал на заседаниях много раз, но некоторые из них вспоминаются более отчетливо, чем другие… особенно сейчас…

— А вы знаете… на каком заседании вы меня застали? На том, где был сын Сгорбса. Там… м-м-м… говорили о родителях Невилля?

Думбльдор пронзил Гарри пристальным взглядом.

— Совершенно верно, там говорили о родителях Невилля, — подтвердил он. — Его отец, Фрэнк, был аврором — как профессор Хмури. Ты, видимо, понял: их с женой пытали, чтобы выбить информацию о том, куда скрылся Вольдеморт после того, как потерял силу.

— Они умерли? — тихо спросил Гарри.

— Нет, — ответил Думбльдор. Гарри никогда не слышал в его голосе столько горечи. — Они сошли с ума. Они оба находятся в больнице св. Лоскута — институте причудливых повреждений и патологий. Насколько мне известно, Невилль вместе с бабушкой навещает их во время каникул. Они его не узнают.

Гарри сидел, окаменев от ужаса. Он понятия не имел… ни разу, за все четыре года, не удосужился спросить…

— Длиннопоппов все очень любили, — продолжал Думбльдор. — Их схватили уже после того, как пал Вольдеморт, когда все уже думали, что они в безопасности. Это нападение вызвало такой прилив ненависти, какого я даже не ожидал. На министерство оказывалось огромное давление, они просто обязаны были найти виновных. К несчастью, свидетельство самих Длиннопоппов было — учитывая их состояние — не слишком надежно.

— Значит, сын мистера Сгорбса и вправду может быть невиновен? — медленно проговорил Гарри.

Думбльдор покачал головой.

— Что касается этого, я не имею ни малейшего представления.

Гарри посидел в молчании, наблюдая, как вращается содержимое дубльдума. Было еще два вопроса, которые так и жгли его изнутри… но они касались виновности двух ныне здравствующих людей…

— Э-м… — осторожно проговорил он, — а мистер Шульман?…

— Ни разу с тех пор не был замечен ни в какой деятельности, имеющей отношение к силам зла, — спокойно сказал Думбльдор.

— Ясно, — поспешно отозвался Гарри, снова уставившись в дубльдум. Его содержимое стало вращаться медленнее после того, как Думбльдор закончил добавлять туда мысли. — А… м-м-м…

Дубльдум, кажется, решил помочь ему. На поверхность снова всплыло лицо Злея. Думбльдор коротко глянул на него, а потом перевел взгляд на Гарри.

— Так же как и профессор Злей, — добавил он.

Гарри заглянул в голубые глаза директора, и то, о чем он на самом деле жаждал спросить, вырвалось раньше, чем он успел остановиться:

— Профессор, а почему вы думаете, что Злей больше не на стороне Вольдеморта?

Думбльдор встретил взгляд Гарри и несколько секунд молча смотрел на него, а потом ответил:

— А это, Гарри, касается только меня и профессора Злея.

Гарри понял, что интервью окончено; Думбльдор не рассердился, но в его тоне прозвучал заключительный аккорд, лучше всяких слов сказавший Гарри о том, что пора уходить. Он встал, и то же сделал Думбльдор.

— Гарри, — проговорил он, когда Гарри подошел к двери. — Пожалуйста, не говори ни с кем о родителях Невилля. У него есть право рассказать обо всем самому, тогда, когда он будет к этому готов.

— Конечно, профессор, — кивнул Гарри, поворачиваясь, чтобы идти.

— И еще…

Гарри оглянулся.

Думбльдор стоял над дубльдумом, лицо в серебристых световых пятнах выглядело не просто старым, а — древним. Он окинул Гарри долгим взором и сказал:

— Удачи тебе на третьем состязании.

Глава 31.ТРЕТЬЕ СОСТЯЗАНИЕ

— Значит, и Думбльдор тоже думает, что Сам-Знаешь-Кто обретает силу? — прошептал Рон.