Гарри Поттер и Охота на Чемпионов (СИ)

— А они уже целовались? — тоненьким голосом поинтересовалась Синди. — В губы?

— Боюсь, что да, — озабоченно ответил мистер Грейнджер. — Очень боюсь, что да.

— Тогда я не удивлена, — кивнула Кларисса. — И… Этот клык наверняка стоит целое состояние, Дэниэл. Вы же расскажете нам о нем, пока будете проводить осмотр?

— И об этом мальчике тоже, — пискнула Синди. — Тогда мне будет не так страшно, как ему.

— …И мы не будем требовать у Вас скидку, — нанесла удар милосердия миссис Элиссон.

Мистер Грейнджер выглядел загнанным в угол.

— Прошу, — обреченно отворил он дверь перед дамами; собравшиеся на его высоком челе морщины свидетельствовали об интенсивной работе мысли.

Парень щегольски, с легким заносом, остановил мотоцикл рядом с придорожным кафе, заглушил двигатель и поставил мотоцикл на подножку.

— Отдохни пока, — пробурчал он, снял украшенный идущим через всю макушку от лба до затылка Юнион Джеком шлем и достал из кармана свободной куртки компактный, всего-то в пару сигаретных пачек размером, мобильный телефон — довольно недешевую для его возраста игрушку. Впрочем, мотоцикл тоже был не из бросовых — пусть и не классический «Харлей», но вполне, вполне себе респектабельный японец.

Парень выдвинул антенну, проверил уровень сигнала и набрал номер.

— Гермиона? — спросил он, дождавшись ответа.

— Не очень хорошо, знаешь ли. Пришлось выпрыгнуть в окно. Да. Нет, не разбил — просто просочился наружу прямо в полете. Магия.

— Ну… Нет, когда я сказал, что теперь ты моя девушка, а я твой парень, он нормально среагировал. Даже своими инструментами этими жуткими запугивать не стал. Сказал, что это было ясно еще после первого года. Ну, а то!

— Нет. Очень хотел спросить, но не решился. Возможно, боялся узнать ответ?

— Потом я достал клык и попросил его… Да, конечно, предупредил. Само собой, вместе с перчаткой. Три раза предупредил. Три. И на деревяшке показал, специально тащил ведь.

— Ну вот. Я попросил его сделать… сама-знаешь-что. Да, тоже оставил. Конечно, спросил… Да, показал… Не то, чтобы поверил, но принял… А сама как думаешь?

— Ну да. Все вроде хорошо было. Он меня даже на ужин пригласил. Нет, не приду. Потому что потом он спросил, а зачем мне это надо, ну, то, о чем я его попросил. И… Как мы и договаривались, я ему все рассказал... эм-м-м… сколько успел…

— Он слушал-слушал, а потом взорвался. Сказал, что мы все это придумываем, и такого в Британии — что волшебной, что обычной — просто не может быть. Ни в одной школе. Да. Блок. Бетонный блок во весь мозг.

— Понимаешь… Он попытался вернуть мне этот зуб. Оказывается, это не клык, а зуб, у змей нет клыков, они только у млекопитающих есть. Он мне целую лекцию прочитал. Да, поэтому. НЕТ. Ни я, ни он не пострадали. Все в порядке. Он его правильно держал, профи же. Только, по-моему, дверной косяк поцарапал, когда за мной гнался. Я из-за угла смотрел и уехал, только когда он зуб этот в перчатку запихал. Не знаю теперь.

— Ну… вот так вот. Прости, сделал что мог. Придется…

— Да просто приеду и увезу. Тебя ж не в запертом чулане держать будут? Принято. Ну да, попрошу кого-нибудь с женским голосом… Я тебя тоже.

Он вздохнул, задвинул антенну и сунул телефон в карман. Повесил шлем на руль, нимало не заботясь о его и мотоцикла вообще сохранности, и прошел в кафе. Молодой пакистанец без определенных занятий, наблюдавший за ним издалека, подошел к мотоциклу, но шагах в трех от него вспомнил о чем-то чрезвычайно важном и спешно проследовал дальше.

Парень заказал плотный завтрак (видимо, приключения разбудили его аппетит) и проследовал в комнату, предназначенную исключительно для джентльменов. Усевшись на фаянсовый трон, он достал из висевшего на поясе кошелька непонятно как поместившееся туда немного вычурное зеркало, а откуда-то из левого рукава — украшенную девчоночьего вида резьбой палочку дюймов десяти в длину и постучал ею по зеркалу.

— Бродяга! — позвал он.

— Привет, щеночек! — раздался из зеркала мужской голос. — Ну как?

Зеркало, как и палочка, было волшебным. Такое встречается, хотя и не слишком часто. Когда-то оно принадлежало отцу юноши, который использовал его для того, чтобы переговариваться со своим другом — тем самым Бродягой, с которым парень сейчас разговаривал — во время отработок за нарушение порядка в закрытой волшебной школе, которая называлась Хогвартс. Разумеется, и сам парень, и его отец с мамой, погибшие тринадцать лет назад, и прячущийся за зеркалом Бродяга были волшебниками, иначе как бы они могли обучаться в волшебной школе?

Разговор по заколдованному зеркалу, не считая того, что через него можно было видеть собеседника, не слишком отличался от разговора по мобильному телефону. Разве что нежности в голосе парня было поменьше, да из зеркала время от времени раздавался словно бы лающий смех.