Гарри Поттер и Орден феникса

— Если бы с Хагридом что-то случилось, Дамблдор был бы в курсе, — не долго думая, сказала Гермиона. — К тому же показывать, что мы обеспокоены, значит играть Малфою на руку. Он увидит, что мы не знаем точно, как обстоят дела. Не обращай внимания, Гарри. Подержи-ка лучше лукотруса, я лицо хочу зарисовать…

— Да, кстати, — донесся до них от ближайшей группы учеников манерно-медлительный выговор Малфоя. — Мой отец пару дней назад беседовал с министром, и очень похоже, что Министерство всерьез хочет положить конец непрофессиональным методам обучения в Хогвартсе. Так что даже если это глупое бревно здесь еще появится, его скорее всего тут же и пошлют куда подальше.

— О-ОХХ!

Гарри так крепко сжал лукотруса, что чуть не сломал, и тот в отместку со всей силы царапнул его острыми пальцами, оставив на руке две длинные глубокие раны. Гарри разжал руку. Крэбб и Гойл, уже расхохотавшиеся при мысли о предстоящем увольнении Хагрида, заржали еще пуще, увидев, как человечек-палочка со всех ног улепетывает к лесу и скрывается среди древесных корней. Когда по лугу прокатился эхом дальний звонок, Гарри скатал свой испачканный кровью рисунок и с перевязанной гермиониным платком рукой двинулся на травологию; в ушах у него еще стоял издевательский смех Малфоя.

— Если он еще раз посмеет назвать Хагрида бревном… — прорычал Гарри.

— Гарри, не связывайся с Малфоем, не забудь, что он староста, он может тебе устроить трудную жизнь…

— Интересно, что это такое — трудная жизнь? Может, попробовать для разнообразия? — саркастически сказал Гарри.

Рон засмеялся, но Гермиона нахмурилась. Втроем они не спеша шли мимо огородов. Небо по-прежнему словно бы еще не решило, будет дождь или нет.

— Мне хочется, чтобы Хагрид поскорее вернулся, только и всего, — тихо сказал Гарри, когда они добрались до теплиц. — И не говорите мне, что эта Граббли-Дерг преподает лучше! — добавил он с угрозой.

— Я и не собиралась, — спокойно заметила Гермиона.

— Потому что ей в жизни не сравняться с Хагридом, — твердо проговорил Гарри, прекрасно понимая, к немалой своей досаде, что урок заботы о магических существах, который она сейчас провела, был образцовым.

Дверь ближайшей теплицы открылась, и из нее вышло несколько четверокурсников, в том числе Джинни.

— Привет! — жизнерадостно сказала она, проходя мимо.

Некоторое время спустя появилась Полумна Лавгуд. Она плелась в хвосте своего класса. Нос у нее был запачкан землей, длинные волосы собраны в узел на макушке. Когда она увидела Гарри, ее выпуклые глаза от волнения вытаращились еще сильней, и она двинулась прямо к нему. Многие его одноклассники с любопытством повернули головы. Полумна набрала побольше воздуха и, не здороваясь, выпалила:

— Я верю, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился, и я верю, что ты дрался с ним и спасся.

— Э-э… да, — неуклюже сказал Гарри.

Уши Полумны были украшены серьгами, похожими на оранжевые редиски, что явно не укрылось от внимания Парвати и Лаванды: они хихикали и показывали пальцами на ее мочки.

— Смейтесь сколько хотите! — повысила голос Полумна, которой показалось, что они потешаются над ее словами. — Было время, когда люди считали, что на свете нет таких существ, как бундящая шица и морщерогий кизляк.

— Так ведь они были правы, разве не так? — с раздражением сказала Гермиона. — На свете действительно нет и не было таких существ.

Полумна бросила на нее уничтожающий взгляд и метнулась прочь. Редиски в ее ушах бешено раскачивались. Теперь уже не только Парвати и Лаванда покатывались со смеху.

— Сделай милость, перестань обижать единственного человека, который мне верит, — попросил Гарри Гермиону по дороге в класс.

— Не прибедняйся, Гарри, найдутся и другие, — возразила ему Гермиона. — А про эту Полумну Джинни мне все рассказала. Она верит только тому, что ничем вообще не доказано. От дочки человека, который издает «Придиру», другого и ждать нельзя.

Гарри вспомнил зловещих крылатых лошадей, которых увидел в первый вечер. Полумна сказала, что тоже их видит. На душе у него стало еще тяжелей. Неужели она лгала? Его размышления на эту тему прервал, подойдя к нему, Эрни Макмилан.

— Я хочу, чтобы ты знал, Поттер, — произнес он громким, звучным голосом, — что на твоей стороне не только сумасшедшие. Я лично верю тебе на все сто. Моя семья всегда стояла за Дамблдора, и я тоже буду за него стоять.

— Э-э… спасибо большое, Эрни, — сказал Гарри и удивленно, и обрадованно. Хотя Эрни мог бы выразиться и не так торжественно, Гарри в его теперешнем настроении очень кстати пришлось заявление о поддержке со стороны человека, у которого в ушах не болтаются редиски. От слов Эрни улыбка с лица Лаванды Браун мигом исчезла, и, поворачиваясь к Рону и Гермионе, Гарри краем глаза заметил выражение лица Симуса — смущенное и упрямое.