Гарри Поттер и Орден Феникса

— У меня свободный вечер раз в неделю!

— Это для квиддичных тренировок, — пояснила Гермиона.

Улыбка сошла с лица Рона.

— Кому они нужны? — протянул он угрюмо. — Шансов на Кубок по Квиддичу в этом году у нас не больше, чем у папы, вздумай он стать Министром Магии.

Гермиона промолчала; она смотрела на Гарри, который уставился в пустую стену гостиной. Живоглот царапал Гарри лапой, требуя чесать его за ухом.

— Что-то не так, Гарри?

— А? — очнулся он. — Ничего.

Гарри открыл свою «Теорию Защитной Магии», и притворился, будто читает содержание. Живоглот, разочаровавшись, смылся под кресло Гермионы.

— Я недавно видела Чжоу, — осторожно начала Гермиона. — У неё очень жалкий вид… вы, что, опять поругались?

— А? Да, поругались, — Гарри был рад сменить тему.

— Из-за чего?

— Из-за её подружки-стукачки, Мариэтты, — ответил Гарри.

— Ты был прав! — яростно выпалил Рон, отложив свое расписание. — Это всё из-за неё —

И Рон завел тираду о Мариэтте Сплетнер, чему Гарри обрадовался; ему оставалось только поддакивать и говорить «Вот именно», когда Рон переводил дыхание. Гарри с горечью вспоминал о том, что увидел в Омуте Памяти.

Это воспоминание словно съедало его изнутри. Он всегда был уверен в том, что его родители были замечательными людьми, и пропускал мимо ушей то, что говорил Снейп о характере его отца. Разве не говорили такие чудесные люди, как Хагрид или Сириус, что его отец был хорошим? (Вспомни, каким был Сириус, сказал назойливый голос в голове Гарри… таким же тщеславным, разве нет?). Однажды он услышал, как профессор МакГонагалл назвала Джеймса с Сириусом хулиганами, но она имела в виду хулиганства а-ля братья Уизли, и Гарри никогда бы не подумал, что Фред с Джорджем способны перевернуть человека вверх ногами ради забавы… правда, если человек достал их… например, Малфой или ему подобный, который заслужил наказания…

Гарри представил себя на месте Джеймса и подумал, чем мог Снейп его вывести; но тут же вспомнил вопрос Лили: «Что он вам сделал?». И разве Джеймс не ответил: «Начнем с того, что он существует на свете»? Джеймс заварил эту кашу только потому, чтобы развеселить Сириуса. Гарри вспомнил, как в Гриммальде Люпин однажды сказал: «Дамблдор сделал меня старостой в надежде на то, что я присмотрю за своими друзьями»… но там, в Омуте, он остался сидеть под буком, и никак не отреагировал на выходки Джеймса и Сириуса…

Гарри продолжал вспоминать то, как вмешалась Лили: его мама была порядочным человеком. Его поразило выражение ее лица, когда она кричала на Джеймса; она и вправду ненавидела его, и Гарри ума не мог приложить, как дело дошло до женитьбы. Пару раз он даже подумал, что Джеймс повел Лили под венец, затуманив ей разум…

За последние пять лет, вспоминая об отце, Гарри испытывал чувство спокойствия и вдохновения. Когда кто-то говорил, что он похож на Джеймса, его переполняла гордость. А сейчас… Гарри чувствовал холод и презрение при мысли о нём.

Погода стала ветреной, теплой и более солнечной по истечении пасхальных каникул. Но Гарри, как и остальные пяти — и семиклассники, отсиживался в замке, повторяя пройденное и бегая в библиотеку. Гарри делал вид, что мрачен из-за предстоящих экзаменов, и, так как все гриффиндорцы бесились от количества работы, его объяснению верили.

— Гарри, я к тебе обращаюсь, ты слышишь?

— А?

Он оглянулся. Джинни Уизли, весьма растрепанная, подсела к нему в библиотеке, где он сидел один. Был поздний вечер воскресенья; Гермиона ушла в гостиную, чтобы повторять Древние Руны, а Рон был на квиддичной тренировке.

— А, привет, — Гарри отложил книгу. — Ты почему не на тренировке?

— Она закончена, — сказала Джинни. — Рон повёл Джека Слопера в больничное крыло.

— Что с ним?

— Точно не знаем, но, кажется, вырубил себя своей же битой, — она тяжело вздохнула. — Короче… пришла посылка, и прошла проверку Амбридж.

Джинни положила на стол посылку в коричневой обертке; её определенно уже разворачивали и небрежно свернули. На посылке красными чернилами было выведено: «Проверено и одобрено Главным Инквизитором Хогвартса».

— Пасхальные яйца от мамы, — пояснила Джинни. — Там одно для тебя… вот, держи.

Она вручила ему солидное шоколадное яйцо, украшенное маленькими снежными снитчами, и, согласно посылке, с Жужжащими Пчелоледенцами внутри. Гарри с минуту смотрел на него, потом, к собственному ужасу, почувствовал тяжесть в животе.

— Что с тобой, Гарри? — тихо спросила Джинни.

— Всё нормально, — прохрипел Гарри. Живот у него болел. Он не знал, при чем тут шоколадное яйцо.

— Ты в последнее время сильно сдал, — настаивала Джинни. — Я уверена, что, если бы ты поговорил с Чжоу…

— С ней я говорить не хочу, — жестко ответил Гарри.

— А с кем хочешь? — Джинни внимательно за ним наблюдала.

— Я —

Он осмотрелся, чтобы убедиться, что никто их не слышит. Мадам Пинс была несколькими рядами дальше, ставя печати на куче книг разозленной Ханны Аббот.

— Я бы хотел поговорить с Сириусом, — шепнул он. — Но я не могу.