Гарри Поттер и Орден феникса

— Честно говоря… нет, Рон, — сказала Гермиона с тяжелым вздохом, откладывая книжку и устремляя на него извиняющийся взгляд. — Ты уж нас прости, но все, что мы с Гарри видели вчера на стадионе, — это первый гол Дэвиса.

Живописно растрепанные волосы Рона, казалось, поникли от разочарования.

— Вы не смотрели матч? — тихо сказал он, растерянно глядя на них. — Вы не видели ни одного моего броска?

— Ну… нет, — сказала Гермиона, примирительно дотрагиваясь до его руки. — Но мы не хотели уходить со стадиона, Рон, нам пришлось это сделать!

— Да ну? — спросил Рон. Его лицо угрожающе покраснело. — Это зачем же?

— Из-за Хагрида, — сказал Гарри. — Теперь мы знаем, почему он вечно ходит в синяках с тех пор, как вернулся от великанов. Он позвал нас с собой в Лес, и мы не могли отказать… он так уговаривал… В общем, слушай…

Весь рассказ занял у него пять минут, по прошествии которых негодование на лице Рона уступило место глубокому недоверию.

— Он привел одного из них с собой и спрятал в Лесу?

— Ага, — мрачно подтвердил Гарри.

— Да нет, — сказал Рон, словно, отрицая происшедшее, мог его изменить. — Нет, не может быть!

— И все-таки он это сделал, — твердо сказала Гермиона. — Грохх примерно пяти метров ростом, любит выдирать с корнем шестиметровые сосны и знает меня, — она хмыкнула, — под именем Герми.

У Рона вырвался нервный смешок.

— И Хагрид хочет, чтобы мы…

— Научили его английскому, — закончил за него Гарри.

— Он сошел с ума, — сказал Рон почти благоговейным тоном.

— Да, — раздраженно подтвердила Гермиона, перевернув страницу «Ступенчатой трансфигурации» и хмуро разглядывая ряд диаграмм, иллюстрирующих превращение совы в театральный бинокль. — Я тоже начинаю так думать. Но, к несчастью, мы с Гарри обещали ему помочь.

— Что ж, придется вам нарушить свое обещание, только и всего, — твердо заявил Рон. — То есть я хочу сказать… у нас же экзамены на носу, и шансов, что мы не вылетим из школы, примерно вот столько. — Он сблизил большой и указательный пальцы, оставив между ними лишь узкую щелочку. — Да и вообще… помните Норберта? И Арагога? Мы хоть раз что-нибудь выиграли от знакомства с чудищами из числа Хагридовых приятелей?

— Ты прав, но вся беда в том, что… мы обещали, — жалким голосом сказала Гермиона.

Рон пригладил растрепанные волосы. Казалось, он серьезно задумался.

— Ну ладно, — вздохнул он. — Хагрида ведь еще не выгнали. А если уж он продержался так долго, может, продержится и до конца семестра, и тогда нам не придется даже близко подходить к Грохху.

* * *

Окрестности замка сияли на солнце; безоблачное небо улыбалось своему собственному отражению в искрящейся глади озера; по шелковым зеленым лужайкам изредка пробегала рябь от легкого ветерка. Наступил июнь, но для пятикурсников это означало одно: пришло время экзаменов.

Им больше не задавали ничего на дом; все уроки были посвящены повторению вопросов, которые, по мнению преподавателей, почти наверняка должны были встретиться им на экзаменах. В атмосфере лихорадочной, сосредоточенной подготовки Гарри забыл почти обо всем на свете, кроме СОВ, хотя порой, особенно на уроках зельеварения, гадал, удалось ли Люпину поговорить со Снеггом насчет продолжения занятий по окклюменции. Если и удалось, то Снегг, видимо, проигнорировал Люпина так же, как теперь игнорировал Гарри. Впрочем, Гарри это вполне устраивало: у него хватало забот и волнений и без дополнительных уроков со Снеггом, да и Гермиона, к его облегчению, была в эти дни слишком занята для того, чтобы ругать его за пренебрежение советами Дамблдора; она ходила, постоянно бормоча что-то себе под нос, и вот уже который вечер не оставляла по углам одежду для эльфов.

Гермиона была не единственной, кто в преддверии СОВ начал вести себя странно. У Эрни Макмилана появилась дурная привычка расспрашивать всех подряд о том, как они готовятся к экзаменам.

— Сколько часов в день у вас уходит на подготовку? — с маниакальным блеском в глазах спросил он у Гарри и Рона, когда они вместе шли на травологию.

— Не знаю, — сказал Рон. — Несколько.

— Больше восьми или меньше?

— Меньше, наверно, — ответил Рон, слегка встревоженный.

— У меня восемь, — выпятив грудь, сказал Эрни. — А то и все девять. Я еще по часу до завтрака каждый день выкраиваю. Восемь — это у меня средняя цифра. В удачный выходной могу и до десяти дотянуть. В понедельник у меня получилось девять с половиной. Во вторник не так хорошо — всего семь с четвертью. Зато в среду…

Гарри был очень благодарен профессору Стебль за то, что в этот момент она пригласила их в оранжерею, и Эрни пришлось замолчать.

Тем временем Драко Малфой нашел новый способ сеять панику.

— Разумеется, важно не то, сколько вы знаете, — громко поучал он Крэбба и Гойла перед уроком зельеварения за несколько дней до начала экзаменов. — Важно, кого вы знаете. Отец уже много лет на короткой ноге со старухой Гризельдой Марчбэнкс, председательницей Волшебной экзаменационной комиссии; она и на званых ужинах у нас бывала, и вообще…

— Как по-вашему, это правда? — тревожно прошептала Гермиона Гарри и Рону.