Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова)

— Да, не согласна, — повторила Гермиона, которая в отличие от Амбридж не шептала, а говорила звонко и отчетливо, привлекая внимание всего класса. — Мистеру Слинкхарду сглазы не нравятся, так? Но я считаю, что когда их используют для обороны, они могут стать очень полезными.

— О, вы так полагаете? — профессор Амбридж забыла, что нужно шептать и выпрямилась. — Но, боюсь, мнение мистера Слинкхарда в этом классе гораздо важнее, чем ваше, мисс Грейнджер.

— Но… — начала Гермиона.

— Достаточно, — заявила профессор Амбридж.

Она возвратилась к своему столу и повернулась к классу. Все ее напускное оживление, которое она демонстрировала в начале урока, сейчас прошло.

— Мисс Грейнджер, я собираюсь снять пять баллов с Дома Гриффиндор.

Раздалось негодующее перешептывание.

— За что? — сердито воскликнул Гарри.

— Не вмешивайся! — быстро шепнула ему Гермиона.

— За срыв моего урока бессмысленными пререканиями, — вкрадчиво пояснила профессор Амбридж. — Я призвана вести урок с использованием одобренного Министерством метода, который не подразумевает выслушивания мнений учеников по вопросам, в которых они смыслят очень мало. Вероятно, ваши предыдущие преподаватели этого предмета позволяли вам большую вольность, но ни один из них… возможно, за исключением профессора Квиррелла, который, по крайней мере, ограничивался темами, соответствующими возрасту… проверку Министерства не прошел бы.

— Ага, Квиррелл был гениальным педагогом, — громко фыркнул Гарри. — У него только один маленький недостаток был — Волдеморт в затылке застрял.

Тишина, последовавшая за этим заявлением, была одной из самых оглушительных, которую Гарри когдалибо доводилось слышать. А затем…

— Думаю, еще одна неделя взысканий пойдет вам на пользу, мистер Поттер, — вкрадчиво произнесла Амбридж.

* * *

Разрезы на руке у Гарри только успели зажить, но на следующее утро уже вновь кровоточили. Вечером, во время взыскания, Гарри не жаловался: он твердо решил не доставлять Амбридж такого удовольствия. Вновь и вновь он писал «Я не должен врать» и, хотя с каждой строчкой рана становилась все глубже, с губ его не сорвалось ни звука.

Как и предсказывал Джордж, худшим приложением ко второй недели взысканий стала реакция Анжелины. Во вторник Гарри только появился на завтрак, как Анжелина тут же подловила его и стала так громко возмущаться, что с помоста, где стоял стол преподавателей, к ним тут же камнем спикировала профессор Макгонаголл:

— Мисс Джонсон, да как вы смеете устраивать в Главном Зале такой скандал! Пять баллов с Гриффиндора!

— Но, профессор… он опять умудрился вляпаться во взыскание…

— Что это значит, Поттер? — профессор Макгонаголл резко повернулась к Гарри. — Взыскание? От кого?

— От профессора Амбридж, — пробормотал Гарри, не глядя в глазабусинки Макгонаголл за квадратной оправой очков.

— Вы хотите сказать, — она понизила голос, чтобы их не могла услышать кучка любопытных равенкловцев за ее спиной, — что, несмотря на предостережение, которое я вам вынесла в прошлый понедельник, вы опять на уроке Амбридж решили показать свой характер?

— Да, — тихо ответил Гарри, обращаясь к полу.

— Поттер, да образумьтесь же! Вас ждут серьезные неприятности! Еще пять баллов с Гриффиндора!

— Но… как же?.. Профессор, нет! — от такой несправедливости Гарри вспылил. — Меня и так эта наказывает, почему еще и вы с меня баллы снимаете?

— Потому что, судя по всему, взыскания никакого эффекта на вас вообще не производят! — едко бросила профессор Макгонаголл. — И слушать больше ничего не хочу! А что касается вас, мисс Джонсон, либо вы оставите свои вопли для квиддичного поля, либо рискуете в скором времени лишиться капитанского звания!

Профессор Макгонаголл широко зашагала к преподавательскому столу. Анжелина бросила на Гарри взгляд полный глубочайшего презрения и удалилась прочь. Гарри в бешенстве рухнул рядом с Роном.

— Я каждый вечер себе руку шинкую, а она еще баллы за это с Гриффиндора снимает! Ну разве это честно?

— Я понимаю, приятель, — сочувственно кивнул Рон, накладывая Гарри бекон на тарелку. — Она явно погорячилась.

Гермиона никак не отреагировала, молча шурша страницами «Ежедневного Пророка».

— Ты что, считаешь, что Макгонаголл права? — сердито спросил Гарри у Корнелиуса Фаджа, который закрывал Гермионино лицо.

Фадж на первой полосе, бурно жестикулируя, и явно толкая какуюто речь, голосом Гермионы сказал:

— Я бы предпочла, чтобы она баллы с тебя не снимала, но я считаю, она права, когда тебя предупреждает, что в присутствии Амбридж нужно сохранять хладнокровие.

Гарри не разговаривал с Гермионой все Чародейство, но когда они пришли на Трансфигурацию, о своей обиде на нее тут же забыл. Профессор Амбридж и ее книжица сидели в углу, и это зрелище тут же стерло из памяти Гарри воспоминание о завтраке.

— Классно, — шепнул ему Рон, когда они сели на свои места. — Сейчас посмотрим, как Амбридж получит по заслугам.

Профессор Макгонаголл зашла в класс, ничем не обнаруживая, что увидела там профессора Амбридж.