Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова)

— Я… нет… ну уж… — разошелся Фадж, озираясь по сторонам в надежде, что кто-нибудь подскажет ему, что делать дальше. Но все молчали, и тогда он скомандовал: — Долиш! Уильямсон! Спуститесь в Департамент Тайн и посмотрите… Дамблдор, вы… вам придется все мне толком объяснить… Фонтан Магических Собратьев… Что случилось-то? — с каким-то подвыванием закончил он, глядя на пол, где были вперемешку разбросаны останки ведьмы, волшебника и кентавра.

— Обсудим все после того, как я отправлю Гарри обратно в Хогвартс, — ответил Дамблдор.

— Гарри?.. Гарри Поттера?

Фадж завертелся волчком и уставился на Гарри, который так и стоял у стены возле поверженной статуи, что охраняла его во время поединка Дамблдора с Волдемортом.

— Он… здесь? — Фадж выпучил глаза на Гарри. — Почему?.. Что все это значит?

— Я все объясню, — повторил Дамблдор, — когда Гарри вернется в школу.

Он направился от фонтана туда, где валялась голова золотого волшебника. Направил на нее палочку и негромко сказал: «Portus». Голова засветилась синим пламенем, гулко заколотилась о паркетный пол, а через несколько секунд стихла. Дамблдор подобрал голову и пошел обратно к Гарри.

— А ну-ка, слушайте сюда, Дамблдор! — вспылил Фадж. — У вас нет разрешения на этот портключ! Как вы можете такое вытворять прямо на глазах у Министра Магии, как вы… вы…

Дамблдор поверх полукруглых очков окинул его непреклонным взглядом, и Фадж сразу осекся.

— Отдайте распоряжение убрать из Хогвартса Долорес Амбридж, — произнес Дамблдор. — Прикажите своим аврорам прекратить розыск моего преподавателя по Уходу за магическими существами, чтобы он смог вернуться к работе. Сегодня я смогу уделить вам… — Дамблдор вытащил из кармана часы с двенадцатью стрелками и сверился с ними: —…полчаса времени, которых, полагаю, будет более чем достаточно, чтобы осветить основополагающие моменты нынешнего происшествия. После чего я должен вернуться в свою школу. Если вам понадобится моя помощь в большем объеме, я, разумеется, всегда к вашим услугам. Найти меня можно в Хогвартсе, письма адресуйте на имя Директора.

У Фаджа глаза совсем вылезли из орбит, челюсть отвисла, а дородное лицо под венчиком всклокоченных седин налилось кровью.

— Да я… да вы…

Дамблдор повернулся к нему спиной.

— Гарри, возьми портключ.

Гарри взялся за протянутую ему золотую голову статуи, меньше всего заботясь, куда и с какой целью он попадет.

— Увидимся через полчаса, — украдкой предупредил Дамблдор. — Раз… два… три…

Гарри ощутил знакомый рывок за самое нутро. Отполированный деревянный пол Атриума ушел из-под ног, Фадж с Дамблдором, и все остальные вместе с ними исчезли, и вихрь красок и звуков стремительно унес его прочь…

Глава 37. Утраченное Пророчество

Гарри приземлился на ноги, колени подогнулись, и голова золотого волшебника с грохотом покатилась по полу. Оглядевшись, он обнаружил, что оказался в кабинете Дамблдора.

Похоже, за время отсутствия Директора здесь все отремонтировалось само по себе. Изящные серебряные приборы как прежде стояли на тонконогих столиках, стрекотали и пускали клубы дыма. На полотнах, откинувшись в креслах или преклонив головы на рамы, дремали портреты директоров и директрис. Гарри посмотрел в окно. Над горизонтом светлела зеленоватая полоска: близился рассвет.

Тишина и покой, изредка нарушаемые лишь всхрапом или бормотанием какого-нибудь сонного портрета, для Гарри были невыносимы. Если бы то, что творилось у него внутри, отражалось снаружи, картины взвыли бы от боли. Он принялся вышагивать по живописному, умиротворенному кабинету, глубоко дыша и стараясь отвлечься. Но не тут то было… все впустую…

Сириус погиб из-за него. Именно из-за него. Если бы он не оказался таким глупцом и не клюнул на приманку Волдеморта, если бы не был так убежден, что виденное во сне — реальность, если бы послушал Гермиону и хотя бы допустил, что Волдеморт делает ставку на его «склонность изображать из себя героя»…

Это невыносимо, вот бы не вспоминать, ведь такое выдержать невозможно… в душе образовалась жуткая пустота, ощущать или измерять которую не хотелось; в том месте, где был Сириус, и куда он канул, зияла черная дыра; не хотелось оставаться наедине с этим безграничным, безмолвным вакуумом, выдержать это было невозможно…

Какая-то картина за его спиной всхрапнула раскатистей прежнего, и раздался невозмутимый голос:

— А… Гарри Поттер…

Финеас Нигеллус протяжно зевнул, потянулся и, прищурив проницательные глаза, уставился на Гарри.

— И что привело тебя сюда в такую рань? — наконец поинтересовался он. — Ведь доступ в кабинет должен быть запрещен для всех, кроме законного Директора школы. Или тебя сюда Дамблдор послал? Ох, только не говори мне… — с новым зевком он встрепенулся: — Что, очередное сообщение для моего никчемного праправнука?

Гарри промолчал. О том, что Сириус умер, Финеас Нигеллус не знал, а у Гарри рассказать — язык не поворачивался. Произнести это вслух — значит признать окончательно и бесповоротно.